И паспорта опять же нет…
–Почему Вы так рано получили аттестат?
–Я окончила два класса за полгода, -скромно пояснила я.
Очень хотелось учиться у вас и совсем не было сил терпеть…
В ответ на удивленно-вопросительный взгляд директора я рассказала про кесарево сечение сумке и процитировала особо впечатлившие меня фрагменты из Бодяжиной, которую перечитывала регулярно все эти годы.
Глаза директора заблестели слезой вдохновения, и он торжественно произнес:
–Учитесь, деточка!
И на этом с собеседованием было покончено.
Меня зачислили в группу первой, официально экзамены еще даже не начинались.
И я с нетерпением стала ожидать сентября.
Про то, как становятся акушерками.
Часть вторая.
И вот началась учеба.
Я была на два года младше своих одногруппниц, у которых были фигуры, макияж и поклонники, выглядела рядом с ними первоклассницей на балу выпускников (152 см роста на 41 кг веса) и вид в целом имела блаженный:
Акушерство же !
Преподаватели меня жалели и вытаскивали в первые ряды, чтобы мне хоть что-то было видно.
На практических занятиях именно меня таскали на носилках, как самую легкую, отрабатывали на мне приемы реанимации, как на самой любопытной, и опускали для меня пониже муляжи, потому что до стандартного расположения я не доставала физически.
Сокурсницы любили меня за возможность списать любую медицинскую лекцию: девчонки были на пару лет старше, у них бурлила личная жизнь и они не всегда успевали посещать учебу.
А у меня личной жизни в тот момент не было, зато был разборчивый почерк, и я с огромным удовольствием конспектировала все профильные предметы, выделяя разноцветными ручками и маркерами разные абзацы и заголовки (до сих пор рука не поднимается выбросить!). Характер у меня был не вредный и довольно легкий, и результатами своего труда я с удовольствием делилась.
В обмен на это девчонки помогали мне в том, чего я терпеть не могла. Например, бегали за меня кроссы на лыжах и сдавали зачеты по истории религии и философии.
Надо сказать, что эти предметы не нравились никому из нас. И все дело было в преподавателе.
Его не интересовало не только то, что он рассказывал, а вся окружающая реальность в целом, мне кажется, была ему безразлична. На его сером лице, расположенном чуть выше неизменного серого костюма, никогда не было никакого выражения. Мне казалось, что он весь был нарисован простым карандашом с плохим нажимом, и при том- художник не слишком старался.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, СКАЧАТЬ