Тамиздат. Контрабандная русская литература в эпоху холодной войны. Яков Клоц
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Тамиздат. Контрабандная русская литература в эпоху холодной войны - Яков Клоц страница 21

СКАЧАТЬ Твардовского, Василию Теркину, бодрому и находчивому солдату, в 1946 году принесшему своему автору Сталинскую премию. Еще более глубокое сходство прослеживалось между Иваном Денисовичем, «лукавым и хитрым, но при этом глубоко нравственным персонажем в духе плутовского романа, отвечающим русской народной традиции (несомненным братом Василия Теркина)», как определил его Майкл Скаммелл132, и реинкарнацией Теркина в более поздней антисталинской поэме Твардовского «Теркин на том свете» (напечатать которую, кстати, удалось только после «Ивана Денисовича»)133. К тому времени Твардовский окончил еще одну поэму, «За далью – даль» (1953–1960), где отдельная глава «Друг детства» посвящена возвращению политзаключенных из ГУЛАГа. В этой главе лирический герой встречает друга детства, с которым они когда-то «пасли скотину в поле», «палили в залесье костры» и до какого-то времени были неразлучны134. Двух друзей объединяют не только детские воспоминания, но и семнадцать лет советской истории, проведенные ими порознь: лирический герой утверждает, что он «с другом был за той стеною / И видел всё. И хлеб тот ел»135. Его друг, уверен он, отбывая срок в лагере, «те же радости и беды / Душой сыновней ведал», что и все советские люди, так же переживал войну и победу и никогда не винил в том, что с ним случилось, ни родину, ни соотечественников: «Винить в своей беде безгласной / Страну? / При чем же здесь страна!»136 Хотя Солженицын вовсе не был другом детства Твардовского, как решил один эмигрантский критик137, судьба солженицынского героя, несправедливо осужденного Ивана Денисовича, не могла не вызвать у Твардовского личную и профессиональную симпатию.

      Для Твардовского ужас коллективизации был неотделим от Большого террора конца 1930‑х годов. Справедливости ради стоит отметить, что мало кто из авторов, чьи рукописи на лагерную тему Твардовский отверг, в своих текстах уделял особое внимание коллективизации, тогда как в повести Солженицына тяжелое положение крестьян, чьих «лошадей в колхоз сгоняли»138, в конечном счете оказывается причиной всех бед Шухова. Не исключено, что именно поэтому Твардовский отклонил воспоминания Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», открывающиеся словами: «Тридцать седьмой год начался, по сути дела, с конца 1934-го. Точнее, с первого декабря 1934-го»139, – то есть с убийства Кирова в Ленинграде, спровоцировавшего партийные чистки и Большой террор. Считая своим моральным долгом реабилитацию крестьян, которые, составляя самую многочисленную группу населения ГУЛАГа, не присылали в редакцию воспоминаний о сталинском времени, Твардовский полагал, что истоки преступлений Сталина кроются в коллективизации, то есть в конце 1920‑х – начале 1930‑х годов, а не в 1934‑м. Твардовский, сам пришедший в литературу «из народа», искал новые таланты среди авторов «с большим жизненным опытом, но без литературной профессии»140. Хотя эта по-своему благородная СКАЧАТЬ

<p>132</p>

Scammell M. Solzhenitsyn. P. 383. «Братом Василия Теркина» Шухова нарекли еще до публикации повести: Чуковский К. Литературное чудо. С. 661. Солженицын, в свою очередь, высоко ставил «Василия Теркина», которого запомнил еще «со времен фронта»: «Твардовский сумел написать вещь вневременную, мужественную и неогрязненную – по редкому личному чувству меры, а может быть, и по более общей крестьянской деликатности. <…> Не имея свободы сказать полную правду о войне, Твардовский останавливался, однако, перед всякой ложью на последнем миллиметре, нигде этого миллиметра не переступил, нигде! – оттого и вышло чудо» (Солженицын А. Бодался теленок. С. 20).

<p>133</p>

Твардовский А. Василий Теркин на том свете // Известия. 1963. 18 августа. Через несколько дней поэма появилась в «Новом мире» (Новый мир. 1963. № 8. С. 3–42) и в том же году вышла отдельным изданием. Несколько ранее в том же году неавторизованная версия поэмы без указания автора была напечатана в мюнхенском альманахе «Мосты»: Мосты. 1963. № 10. С. 129–144. В примечании от редакции утверждалось, что рукопись получена польским «Литературным институтом» (Instytut Literacki) в Париже из Москвы, где поэма в рукописном виде ходит в самиздате и приписывается, «вероятно, ошибочно», Твардовскому (129). В письме Глебу Струве от 20 декабря 1962 года редактор «Мостов» Геннадий Хомяков (Андреев) сообщал: «…Я дней десять назад получил из Парижа „Василия Теркина на том свете“ – и сразу же втиснул его в десятый номер. Вещь не ахти какая, но напечатать стоит, хотя, думаю, что это подделка, вернее, подражание» (Gleb Struve Collection. Box 94. Folder 11. Hoover Institution Archives, Stanford University). В 1953 году Владимир Жабинский (псевдоним С. Юрасов), после Второй мировой войны бежавший на Запад и работавший на радио «Свободная Европа», написал «продолжение» поэмы Твардовского – «Василий Теркин после войны» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953), способное, по словам самого Твардовского, «вызвать только омерзение» (Твардовский А. Как был написан «Василий Теркин» (ответ читателям) // Твардовский А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. М.: Худож. лит., 1980. С. 141).

<p>134</p>

Твардовский А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 3. С. 256.

<p>135</p>

Там же. С. 261.

<p>136</p>

Там же. С. 262.

<p>137</p>

Чугунов Т. Кто он? О «друге детства» Твардовского // Новый журнал. 1967. № 86. С. 78–93.

<p>138</p>

Солженицын А. И. Один день Ивана Денисовича. С. 13.

<p>139</p>

Гинзбург Е. Крутой маршрут: Хроника времен культа личности. М.: T8 RUGRAM / Агентство ФТМ, 2020. С. 14.

<p>140</p>

Kozlov D. The Readers of Novyi Mir. Coming to Terms with the Stalinist Past. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2013. P. 164.