Каро направился к роскошному трону на негнущихся ногах, получив от возвращающейся обратно Реты одобрительный кивок. Оказавшись перед украшенным золотом, драгоценными камнями и гравировками престолом, он поднял голову – два холодных циановых глаза внимательно разглядывали его. Лишившийся дыхания и памяти Икарос запоздало поклонился.
– Мой Владыка, – не свойственным ему грубым голосом промолвил юноша. – Вы упомянули солдат, – гоплитов и гипаспистов, – ежедневно отдающих свои жизни на поле боя ради защиты родных земель. Мой отец был одним из таких. Он погиб раньше, чем я мог узнать его самостоятельно, но мать часто вспоминала и рассказывала о нем хорошие вещи. Благодаря ей с самого детства в моей груди зародилось жгучее желание отомстить всем, кто хоть как-то причастен к его смерти. Я горел армией, но не мог позволить себе повторить судьбу отца и возлечь рядом с ним на поле боя, оставив сестру и матушку совсем одних. Родные подсказали, что решением может стать титул Героя. Такие как Димостэнис не бессмертны, но обладают божественными способностями, высоким уровнем мастерства, а главное – ими дорожит государство. Это и привело меня сюда, в тронный зал. Я хочу, чтобы Вы знали имя человека, который не только сражался за Вас до последней капли крови, но и своей отвагой вдохновил сына нести службу. Моего папу звали Иасон Фило.
– Трогательная история. – Голос Посейдона был таким же холодным, как и его глаза. – Я не могу запомнить имена всех погибших солдат, но фамилию будущего Героя постараюсь оставить в памяти. На какую часть тела будет нанесена метка?
– Спина.
Каро развернулся, объятый двоякими чувствами. Медленно опустившись на пол и подогнув под себя ноги, он стянул хитон через голову и прикрыл им причинное место. Едва Трезубец коснулся кожи Икароса, мучительный жар обрушился на него, как проливной дождь в поле, выжигая на спине отметину раскаленным металлом. Почти все до единого подвергнутые сегодня суровому обряду люди корчились и кричали, но Каро лишь закрыл глаза и до боли сжал зубы, видя перед собой застывшее лицо всемогущего Бога, выражающее полное безразличие.
По прошествии трех часов небо успело сменить окрас со светло-голубого на ярко-оранжевый, знаменуя приближающуюся ночь. Свежий воздух немного взбодрил вышедшего из зала Икароса, вернув его в чувства.
– Ты СКАЧАТЬ