Воспоминания. От крепостного права до большевиков. Николай Егорович Врангель

Чтение книги онлайн.

      – Какую горничную? Соню? Она вчера родила ребенка и умерла.

      Отец отступил назад, побледнел, стал багровым и со всего размаха ударил меня по лицу.

      – Я, я тебя… – и вышел.

      Первое, о чем я подумал, придя в себя от удара, было: «Падаю». Я напряг все свои силы и, широко расставив ноги, как пьяница, стараясь не шататься и не упасть и думая только об этом, пошел инстинктивно в детскую. «Слава Богу, дошел», – подумал я. Я посмотрел вокруг себя, но комната казалась мне незнакомой, постоял, постоял и камнем опустился на сундук. Долго ли я там сидел – не знаю. Потом я очнулся, спокойно подошел к полке, где лежали мои тетради, спокойно взял одну, нашел полуисписанную страницу, хотел оторвать чистую бумагу, но она разорвалась. Я перелистал другую тетрадь, наконец нашел, осторожно, не торопясь, оторвал чистый лист и, положив на подоконник, так как стола не было, написал, как можно тщательнее, стараясь выводить каждую букву наверху покрупнее: «Только для милой няни и любимой дорогой Зайке, но не мучителям слабых», а внизу помельче: «Я вас люблю». Перечитал, поправил букву «ю», булавкой прикрепил письмо к подушке постели, смятую подушку поправил и выбросился из окна.

      «Сейчас!» – мелькнуло, как сон.

      Что было потом, не знаю.

      Возвращение в жизнь

      В детской был полумрак. За зеленым абажуром горела свеча. Зайка, сидя на стуле, держала мою руку и спала, прислонившись к моей кровати. Я нежно погладил ее по волосам.

      – Что, родименький, головка не болит? – спросила няня. Я слабо улыбнулся и опять погладил сестру.

      – Пусть спит. Не буди! Сколько ночей так сидит бедняжка.

      Я снова впал в забытье.

      Когда я опять пришел в себя, Зайка, держа стакан у моих губ, плакала.

      – Это она, бедная, от радости, – сказала няня. – Попей, родимый. Ну теперь, даст Бог, поправишься.

      Я снова забылся.

      Много дней я находился как в тумане, но, когда приходил в себя, ясно видел и слышал, что происходит, и потом снова забывался. Старый милый доктор Берг щупал мне пульс, незнакомый, как цыган смуглый, фельдшер ставил мне пиявки, няня меняла компресс со льдом. На цыпочках входили сестры и Калина. Зайка всегда была в комнате. Зашла Ехида со смиренным видом, молитвенно сложив костлявые руки, подошла к постели и хотела меня перекрестить.

      – Няня, прогони! – с усилием прошептал я.

      – Идите, идите, – с испугом сказала няня. – Доктор запретил волновать. Да уходите же скорее!

      Тетка сердито оглянула ее, пожала плечами и, осенив меня крестным знамением, величественно удалилась.

      – Тоже шляется, параличная, – проворчала няня.

      Я засмеялся, в первый раз. Зайка запрыгала и захлопала в ладоши.

      – Няня! Няня! Он уже смеется! Уже смеется!

      Немного позже отворилась дверь, и на цыпочках вошел отец.

      Мне не хотелось видеть его, и я закрыл глаза.

      – Говорят, опять бредит? – шепотом спросил он няню.

      – Заснул. СКАЧАТЬ