Дуа за неверного. Егана Джаббарова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Катей, мама стала Светой, мы с сестрой были просто «Светины дети», про Серегу никто не знал, он еще не существовал в нашей жизни. Даже когда он появился, мама не рассказывала про него и предпочитала скрыть, может быть, она боялась осуждения или того факта, что само существование внебрачного сына как-то дискредитирует ее и ее брак. Про Серегу знали только близкие друзья отца, со временем этот факт перестал шокировать окружающих – все приняли как данность, что теперь в семье трое детей.

      Периодически мама брала меня и сестру с собой на работу, мы мирно играли в куклы с медсестрами и врачами. Запах хлорки казался нам привычным и почти домашним, хлоркой пахли стены, пол, люди, обитатели палат. Маленькая я думала, что пациенты живут в больницах, что это их дома: единожды заболев, они оказывались частью фасада, интерьерной деталью палаты, их руки сливались с медицинскими стойками для капельниц и вместе с ними плыли мимо больших прямоугольных окон. В детстве больница казалась большим аттракционом, металлические утки были похожи на странные зеркальца, гинекологические кресла – на троны, шкафы со стеклянными дверками хранили внутри какие-то коричневые бутылки и ватные шарики. Мне нравилось приходить к маме на работу – медсестры всегда давали нам конфеты и подкармливали гематогеном, женщины и мужчины в одинаковых синих формах и отутюженных белых халатах улыбались, увидев ребенка на посту медсестры, беззаботно играющего с обнаженной барби.

      В конце девяностых – начале двухтысячных больницу закрыли. Большой желтый монстр погрузился в спячку, все сотрудники подверглись перераспределению. Заведующая Раиса Матвеевна, с копной кудрявых рыжих волос и в круглых очках с металлической оправой, уехала с очередной волной репатриантов в Израиль. Часть сотрудников уволилась, часть оказалась раскинута по городским больницам: половина в Уралмаш, половина в районы нынешнего Автовокзала и Медгородка. Шестидесятилетний заведующий отделением гемодиализа Борис Захаров повесился в собственном кабинете через месяц после закрытия больницы. Он даже оставил посмертную записку, в которой пояснил, что не хочет быть причастным к смерти невинных болеющих людей, не способных теперь получить квалифицированную помощь. Коллеги, правда, перешептываясь по кухням и коридорам, передавали друг другу иную версию событий: незадолго до самоубийства Захарова уволили, да так, что теперь вероятность найти работу оказывалась нулевой. А сам он не выдержал больше борьбы с городской администрацией, медицинскими чиновниками и руководством. Сейчас этой больницы уже нет: ее снесли, на ее месте осталась пустеющая лунка, периодически испускающая тьму.

      Маме рекомендовали тубдиспансер, поскольку она сама заразилась туберкулезом. Среди медиков это был негласный закон: если заболел тубиком, иди в тубку. Мать отказалась и написала заявление на увольнение по собственному желанию, в доме еще долго пахло хлоркой, от ее слегка оранжевой кожи несло сладковатым запахом антибиотиков, похожим на запах подгнивших фруктов. СКАЧАТЬ