«Да, что же это делается?! Сколько же его там?» Если только верхушка полыхает таким огнем. Независимо от его воли, охотник мгновенно стал прикидывать, сколько он сможет выгадать от его продажи. «Да я что – с ума сошел? Нет, продавать весь сразу нельзя. Надо понемногу, по кусочку». Порфирий прикусил губу и чуть не застонал – до него дошло, что он начал делить чужое богатство. Он опять сполз по стволу. Теперь уже не чтобы спрятаться, а потому что обессилел. «Как же так? Почему в мире все так несправедливо?» Он всю жизнь рвал жилы, работал не покладая рук, а все равно беден, как церковная мышь. А этот – никогда, наверное, и не вспотел по-настоящему. Всю жизнь вино пропил, а теперь будет жизнью наслаждаться в хоромах, да с красными девками.
Порфирий не замечал, что его мысли неправильные, не правдивые. Он работал, и получал за это, то, что заслужил. Ведь если по-честному, он был самым богатым в деревне. И дом справный, полная чаша; и хозяйство хоть куда – лошади, коровы, овцы и птица всякая; и пьет он не какой-нибудь отвар, нет, пьет настоящий китайский чай. А по праздникам или с устатку, пьет не дрянную сивуху, а «казенную» водочку, запечатанную сургучом.
Но ничего из этого не пришло ему в голову. Его сейчас душила обида – почему не ему? Ведь кто, как не он это заслужил. Порфирию вдруг показалось, что от жалости к себе, у него повлажнели глаза. Он мгновенно вскинулся и отрезвел. Зло встряхнулся. «Я что? Что это? Как баба. Еще бы заплакал». Он терпеть не мог плачущих мужиков. Даже пьяных. Не можешь справиться с жизнью, иди юбку одень.
Он выпрямился, глубоко вздохнул и вдруг понял, что Василий сегодня отсюда не уйдет. И принял это мгновенно и безоговорочно. Словно всю жизнь к этому шел. Теперь все мысли его вновь стали трезвыми и спокойными. Как на охоте. Как он это сделает. Куда спрячет тело. Что будет рассказывать дома и в деревне. Он не хотел даже думать сейчас о том, что и как он будет делать с золотом. Не надо торопиться – оно от него никуда не уйдет. Главное на сегодня – решить вопрос с Васькой. У него лишь на секунду мелькнула мысль – что это человек, не сохатый, и даже не медведь. Появилась и тут же пропала. Что он не убивал людей что ли? В девятьсот пятом на Дальнем Востоке, даже десять рублей золотом получил в награду за то, что со взводом таких же сибиряков-охотников вырезали взвод узкоглазых япошек.
Выстрел грянул как-то по-особенному громко. Казалось, его услышат даже в деревне. Порфирий передернул затвор, заметил, куда упала гильза, но наклоняться, чтобы забрать не стал. Он во все глаза смотрел туда, где еще минуту назад чернела фигура человека. Охотник ждал, не зашевелится ли, не поднимется ли дичь. Это было для проформы, СКАЧАТЬ