Первый учитель. Повести. Чингиз Айтматов

Чтение книги онлайн.

      – Да не о том речь. Пропади она пропадом, эта кляча. Пусть будет в жертву тебе принесена! –  осерчал Картанбай. –  Век был безлошадным и теперь не пропаду. А будет стоять советская власть –  наживу еще…

      – Дело говоришь, старик, –  отозвалась набрякшим от слез голосом Сайкал. –  Наживем еще… На-ка, сынок, хлебай, пока горячее.

      Они замолчали. А минуту спустя, разгребая кизячный жар, Картанбай задумчиво промолвил:

      – Смотрю я на тебя, Дюйшен, вроде бы и не глупый ты, а скорее умный парень. И не пойму никак, чего ради ты мыкаешься с этой школой, с ребятишками несмышлеными? Или не найти тебе другого дела? Да наймись ты к кому-нибудь в чабаны, тепло и сытно будет…

      – Я понимаю, Караке, что вы добра мне желаете. Но если эти несмышленыши будут потом вот так же, как вы, говорить, зачем нужна школа, зачем нам учение, то дела советской власти недалеко пойдут. А ведь вы хотите, чтобы она стояла, чтобы она жила. И потому школа для меня не в тягость, Караке. Если бы я мог лучше учить ребят, я бы ни о чем больше не мечтал. Вот ведь и Ленин говорил…

      – Да, к слову… –  перебил Картанбай Дюйшена и, помолчав, сказал: –  Вот ты все убиваешься. А ведь слезами не воскресишь Ленина! Эх, если бы была такая сила на земле! Или, ты думаешь, другие не печалятся, не горюют?.. А ты загляни ко мне под ребра: дымит там сердце горьким дымом. Не знаю, право, сойдется ли это с твоей политикой, но хотя Ленин был человеком другой веры, а я пять раз на день молюсь за него. А иной раз думаю я, Дюйшен, сколько бы мы с тобой его ни оплакивали, все без пользы. Так я это по-своему, по-стариковски, рассудил: Ленин в народе самом остался, Дюйшен, и перейдет по крови –  от отцов к сыновьям.

      – Спасибо вам за ваши слова, Караке, спасибо. Правильно вы думаете. Ушел он от нас, а мы жизнь по Ленину мерить будем…

      Слушая их разговоры, я как бы медленно возвращалась издалека к самой себе. Вначале все походило на сон. Я долго не могла заставить себя поверить, что Дюйшен вернулся живой и невредимый. А потом, как вешний поток, хлынула в мою раскованную душу неуемная, неудержимая радость, и, захлебываясь в этом горячем потоке, я заплакала навзрыд. Может быть, еще никто никогда не радовался так, как я. В эту минуту для меня ничего не существовало: ни этой мазанки, ни буранной ночи на дворе, ни волчьей стаи, терзающей на окраине аила единственную лошадь Картанбая. Ничего! Сердцем, разумом, всем существом своим я ощущала бесконечное, безмерное, как свет, необыкновенное счастье. Я укрылась с головой и зажала рот, чтобы меня не услышали. Но Дюйшен спросил:

      – Кто это всхлипывает за печкой?

      – Да это Алтынай, перепугалась давеча, вот и плачет, –  сказала Сайкал.

      – Алтынай? Откуда она? –  Дюйшен вскочил с места и, опустившись на колени у моего изголовья, тронул меня за плечо. –  Что с тобой, Алтынай? Ты почему плачешь?

      А я отвернулась к стене и пуще прежнего залилась слезами.

      – Да что ты, милая, чего ты так испугалась? Ну разве можно так, ведь ты у нас большая… А ну, глянь на меня…

      Я крепко СКАЧАТЬ