Моя прабабушка была рекой. Мария Еремина

Чтение книги онлайн.

      – Чего говаривать, – отозвалась Улляна. – Год и так тяжёл. И этот, и предыдущий, и все те, что до него. Отчего ждать, что дальше будет лучше? Хуже ж только становится.

      Послышался смешок, булькающий, будто кто-то каменный блинчик бросил в воду, и тот, трижды ударившись о гладь, потонул.

      – Так и есть. – Улляна почему-то уверена была, что незнакомка кивнула. – Счастия ждать не стоит, не обманывайся. Но коряга – знак, что быть дурному совсем скоро.

      – Вечно все говорят, что быть дурному. А куда хуже-то? И не кажется никому, что лучше вовсе никогда не становилось? – Улляна хмыкнула. – Так с чего бы вовсе всем этим гадателям, прорицателям и прочим менять предсказания, когда работает?

      – Ни во что не веришь, да?

      – Почему же? – Она пожала плечами, так и не поворачивая головы на пришелицу рядом, будто останавливало что, нашёптывая настойчиво: не надо. – В человека верю.

      – И не обманывалась?

      – В том и смысл веры в человека: когда знаешь, чего ждать, то не изумляешься.

      Незнакомка издала странный звук, как когда, погрузившись с головой в озерцо с подругами, смеёшься, и пузыри, окутывая на мгновения твоё лицо, вьются вверх. Только вот нынче нет ни подруг, ни веселья; перед глазами снова встаёт лицо Таньки – её раздавила толпа, когда она вместе со всеми пыталась пробиться на пароход, шедший от Перми, окровавленной и сломанной; и делается так горько и больно, что хочется заплакать: щиплет глаза, и в груди встаёт болезненный ком, и носом вот-вот польются некрасивые сопли. Это только в литературе слёзы – нечто эстетичное и возвышенное; Улляна же по своему опыту знала, что рыдания – это опухшее к утру лицо, лопнувшие кровавыми сетями сосуды, мокрые алые щёки и густые сопли.

      – Горько жить.

      Улляна проглотила вязкую слюну, с трудом, прежде чем отозваться коротко и вяло:

      – Угу.

      – А хочешь, чтобы всё прекратилось? – кивнула на реку чужачка. – Чтобы ни войны, ни пароходов, ни мертвецов больше не было?

      – Хочу, – шепнула Улляна.

      Кто ж не хочет? Как можно хотеть, чтобы продолжалось?

      В глазах пришелицы плескалась вода, сверкали тайными огнями болота, рычал водопад среди скал, бултыхались сверкучие рыбы чешуёй, и Улляна покорно шла за ней в Каму, и в лёгкие проникала сама река, и дышать было нечем – только водой; и отпевать её не стали, а бабушка не снимала траура до самой смерти.

      Шёл к середине июнь 1919 года.

      ***

      Корабли отходили к Левшино.

      Улляна и не незнакомка боле, но не сестра, не та, какую назовёшь родной, новой семьёй, но всё ещё важная часть новой жизни – товарка, присматривались издалека. Не то чтобы их волновала политическая подоплёка событий; не то чтобы важно было то, что те люди, на берегу, потрошащие корабли, чтобы отправить их СКАЧАТЬ