– Ты ни в чём не виновата, – Дилан приобнял напарницу за плечи.
– А кто виноват?
– Никто.
– Те таблетки, которые для меня готовят, совсем не помогают. От них только тошнит.
Парковая дорожка петляла между подстриженными газонами, декоративными камнями и крепкими, высокими деревьями. Распадаясь на множество тропинок поменьше, она пронизывала всю территорию академии и, снова сходясь у отключённого фонтана, напоминала причудливые контуры витражной мозаики. Мисс Галлагер выбрала для встречи овальную поляну под раскидистым дубом. Сидя на мягком бесформенном кресле, женщина как бы замыкала кольцо из одинаковых бледно-сиреневых пуфов и, наблюдая за неторопливым приближением курсантов, держала на коленях резиновый мяч.
– Нет, нет, нет… Только не это, – Винни с притворным испугом вцепился в Рене, – Только не говорите, что нам придётся возвращаться за своими дневниками. Неужели с прошлой групповой терапии прошёл ровно месяц?!
– Нет, не прошёл, – Рене высвободила руку из пальцев напарника, – Может, это что-нибудь внеплановое?
– Я сбегаю за дневниками, если вам всем лень, – предложил Джастин, вопросительно взглянув на товарищей, – Не понимаю, что плохого в обычных разговорах…
– Я пойду с тобой, – откликнулась Мередит.
– Стабильно не разделяю ваших общих восторгов, – ответил Винни пепельному блондину, – Мисс Галлагер – психолог. Она никогда не ведёт "просто разговоров". Каждый её вопрос – это тест, каждый наш ответ – мост к нашим душам, а я не люблю незванных гостей. И дневники… Помните, как раньше нам говорили, что их надо вести ради улучшения почерка? Нет, я не готов открываться всем подряд, и ещё сильнее я не готов узнать, что во мне что-то не так, и что это что-то кому-то не нравится.
– По-моему, ты все усложняешь, – возразила Мередит, – Когда человек замыкается в себе, он начинает смотреть на мир с ложной уверенностью, что его никто не понимает и никогда не сможет понять. Что все его мысли и чувства – это исключительный и уникальный опыт, который до него никто не приобретал. Что его эмоции никому не нужны, и что их никто не в состоянии разделить. Но это иллюзия. Доверяя же друг другу свой внутренний мир, мы доказываем, что между нами нет особой разницы. Что мы все живые, что мы все умеем злиться, расстраиваться, переживать, что у всех нас есть проблемы, которые можно решить с небольшой помощью друзей… Такие разговоры стирают границы и делают нас более понятными для окружающих.
– Угу, вот только насильно заставлять людей читать личные дневники – варварство, – настаивал Винни, – А желание самому прочитать кому-нибудь свой личный дневник – вид эксгибиционизма.
– Ты просто недружелюбный, – откликнулась Шелли, переходя с тропинки на СКАЧАТЬ