– Ну, рожай скорее! – с нетерпением крикнул Крисп.
– …Бабушка лошадку подарила! – закончил глашатай, и по знаку посланника, в зал ввели маленького куриозолитского пони.
Куриозолиты – это галльское племя, населявшее в то время Бретань.
Феноменальный царевич, естественно, привлекал всеобщее внимание. Историки, биографы и летописцы не давали прохода императору Константину.
– Милостивый правитель, мы составляем жизнеописание божественного Криспа, твоего сына.
– У меня сейчас совсем нет времени! Ну ладно, записывайте! От царицы Фаусты у меня рождаются обычные дети. Вывод: дело не во мне, дело в матери.
– Как это? Объясни, государь.
– Ну, слушайте! Первое, что слышат дети, рождаясь в наш мир, – это крики и стоны своих матерей. В момент появления на свет вы вступаете в мир страданий. А Минервина рожала Криспа с улыбкой, сжав зубы. Поэтому он и не знает, что в нашем мире положено страдать и добиваться всего с трудом. Понятно? Всё! Больше на эту тему ко мне не обращайтесь!
Чудеса, явленные в Геллеспонте
А создатель «Церковной истории» епископ Евсевий Кесарийский заинтересовался механикой небесного покровительства, которым, без сомнения, пользовался Крисп Благословенный.
Он пригласил адмирала, свидетеля блистательной победы царевича в морском сражении в Геллеспонте (то есть, в проливе Дарданеллы), на инквизицию в церковную канцелярию. Слово «инквизиция» в те годы ещё не имело жутковатого средневекового подтекста, а обозначало просто собеседование для выяснения некоторых обстоятельств.
– Владыка, принесли Синтория! – доложил епископу его одноглазый секретарь Акакий.
– Кого принесли? Почему принесли? – встрепенулся задремавший Евсевий.
– Синторий – это геройский наварх (флотоводец), – невозмутимо отвечал синкелл. – Принесли на паланкине, потому что у него нога не сгибается после сражения у Халкедона. А потому принесли, что мы приглашали его на инквизицию.
– А можно его сейчас унести, а принести потом? У меня сейчас глубоко молитвенное состояние.
– Нельзя, владыка!
– Почему ты меня всё время называешь «владыка»?! – сердито спросил Евсевий.
– Это перевод еврейского титула «рабби». А что, разве плохо?
– Никогда не был на инквизиции, – оправдывался адмирал, озираясь по сторонам. – Не знал, что надеть. Вот решил надеть свою кожаную перевязь, балтеус свой парадный, а кортик цеплять не стал – общественное место, как-никак. Извиняйте, если не угадал с формой одежды.
Синторий выпил предложенного ему вина, вытер губы кольчугой и с тоской проследил, как Акакий заткнул бутылку восковой пробкой и спрятал в шкаф.
– Это для задушевности беседы, а не СКАЧАТЬ