было упорным. Они знали, что теряют свою независимость, и действия москвичей были соответственно суровы и безжалостны. В остальных «великих княжествах» на карту была поставлена меньшая независимость. Социальная структура и политическая организация в Твери были такими же, как в Москве. Учитывая свободу передвижения русского боярства, несмотря на все равноправные договоры, в конечном итоге политический центр тяжести должен был сместиться туда, где боярство было более привлекательным. В то время как великие князья Московские и Тверские находились в 70-х годах 15 века в непрерывных дружеских отношениях, а тверской «брат» преданно следовал за московским «братом» как против Новгорода, так и против татар, то боярская кампания по «утеканию» продолжалась без перебоев от Твери в сторону Москвы. Великий князь Московский мог бы предложить боярам больше, если бы они ему служили, и он мог бы им больше навредить, если бы бояре ему не служили. Поскольку бояре сохранили свою первоначальную вотчину, то смена службы, когда она приняла массовый характер, вылилась в нечто вроде «переливного» завоевания, которому Москва, как более сильная, очевидно, способствовала всевозможными экономическими и политическими методами. Если великий князь Твери Михаил Борисович хотел противостоять этому развитию событий, он мог сделать это только с помощью Литвы, как и раньше. В 1483 году великий князь Тверской в последний раз пытался заручиться этой поддержкой. А вот Михаил Борисович из Твери оказался не более успешным, чем новгородцы: он получил тот же контракт от Казимира и никакой помощи. Это породило нужный повод, и процесс ликвидации, уже зарекомендовавший себя в Новгороде, повторился: первое военное развертывание вызвало восстановление «старины», то есть ухудшение договора для великого князя Тверского, который вновь опустился до «младшего брата», которым он уже был по отношению к великому князю Московскому (до периода слабости Москвы при Василии II), ему пришлось разорвать связи с великим князем литовским, и все продолжавшиеся пограничные споры решались в пользу Москвы. Это не может быть постоянным решением ни для одного из партнеров. Вскоре после этого Михаил Борисович спасся от второго нападения Москвы, сбежав в Литву при Иване III, объявил Тверь своей Вотчиной (1485 г.) и назначил князем Твери своего сына, наследника престола Ивана Ивановича. Все, кто из тверского дворянства ранее не поступило на службу к Москве, подвергалось насильственному «изгнанию» (выводу), как это уже зарекомендовало себя в случае с Новгородом, и так проявлялась действенное орудие объединительной политики Москвы.
Рязанское «великое княжество» избежало участи Пскова только потому, что Москве не было необходимости проводить ликвидацию княжества военными усилиями. В Рязани правили два племянника Ивана III, сыновья его сестры, великой княгини Рязанской Анны Васильевны: так «великий князь» старший Иван, умерший в 1500 году, оставил после себя пятилетнего
СКАЧАТЬ
