Техническая ошибка. Корпоративная повесть, лишенная какого-либо мелодраматизма. Александр Степаненко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с собственной индивидуальностью, которую только и можно было противопоставить накатывающей как раз по причине деградации индивидуальности депрессии и ощущению никчемности происходящего.

      Особенно нравилось Антону садиться в прогретую, теплую машину зимним утром (равно как и в прохладную и свежую – летним днем). Ощущение комфорта от этого органично дополняло прочие приятные утренние ощущения: завтрак с кофе и горьким шоколадом, сопровождение дочери в школу, вдыхаемый легкими свежий утренний воздух, и настроение, гораздо лучшее пока, чем прежде вечером, настроение, которое никто еще не успел испортить бесконечным потоком бессмысленных, бесцельных, однако же не терпящих возражений указаний.

      Сегодня, впрочем, в машину он садился с предчувствием, что спокойный утренний настрой он до офиса может не довезти.

      Машина потихоньку тронулась и поползла по дворам сквозь туман.

      – Что случилось? – спросил водитель.

      Антон посмотрел на него непонимающе, но быстро вспомнил, что ночью ничего не сообщил ему, кроме просьбы приехать на час раньше.

      – Позвонил мне в час, наговорил каких-то невнятностей, велел прибыть к восьми…

      Щеглов развел руками и пожал плечами в знак недоумения.

      Водитель, вряд ли увидев в зеркале заднего вида телодвижения Антона, скорее зная о них заранее, равно как зная и о том, что, или, вернее даже, кто, может быть причиной острой необходимости прибыть в офис на час раньше обычного, сочувственно завздыхал еще до того, как Щеглов закончил фразу. Он был отставной военный и имел, наверное, за свои полвека немалый опыт невразумительных приказов. Кроме того, он был одним из немногих людей, с которым, Антон считал, ему весьма и весьма повезло: Илья Владимирович (так его звали) был 52 лет от роду, и был совершенно органичен в своей нынешней профессиональной роли, и был неназойлив, и был удачно душевно близок, и был уже почти как родной. В своем водительском кресле он почти не ощущался; он был словно продолжением автомобиля, или автомобиль был продолжением его; так или иначе машина с ним за рулем не ехала, а словно плыла, как лодка в штиль; и весь режущий, гудящий, душевнобольной кошмар московских автомобильных улиц и проспектов Ильи Владимировича каким-то образом почти не касался; а вместе с ним переставал касаться и любого, кто находился внутри управляемой им машины. Так же удобен, так же надежен был он и во всем остальном. К собственной персоне он не требовал ни малейшего внимания; ему не надо было ничего объяснять, ничего показывать, ничего разжевывать; с ним можно было даже не говорить: он все понимал, все знал заранее, ничего не просил и никогда не источал никаких негативных эмоций; и за эту ежедневную порцию успокаивающего, которое Антон получал от его присутствия в своей жизни, он испытывал к Илье Владимировичу никак СКАЧАТЬ