Важнее, чем политика – 2. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Когда себе Россия обретет

      Свободу и достойное правленье.

      – Позвольте мне чубук, я закурю.

      – Пожалуйте огня.

      – Благодарю.

      А Пушкин думал: Он весьма умен

      И крепок духом. Видно, метит в Бруты.

      Но времена для брутов слишком круты.

      И не из брутов ли Наполеон?

      Шел разговор о равенстве сословий

      – Как всех равнять? Народы так бедны, —

      Заметил Пушкин, – что и в наши дни

      Для равенства достойных нет условий.

      И потому дворянства назначенье —

      Хранить народа честь и просвещенье.

      – О, да, – ответил Пестель, – если трон

      Находится в стране в руках деспота,

      Тогда дворянства первая забота

      Сменить основы власти и закон.

      – Увы, – ответил Пушкин, – тех основ

      Не пожалеет разве Пугачев…

      – Мужицкий бунт бессмыслен… —

      за окном

      Не умолкая распевала Анна.

      И пахнул двор соседа-молдована

      Бараньей шкурой, хлевом и вином

      День наполнялся нежной синевой,

      Как в ведра из бездонного колодца.

      И голос был высок: вот-вот сорвется.

      А Пушкин думал: «Анна! Боже мой!»

      – Но, не борясь, мы потакаем злу, —

      Заметил Пестель, – бережем тиранство.

      – Ах, русское тиранство-дилетантство,

      Я бы учил тиранов ремеслу, —

      Ответил Пушкин.

      Что за резвый ум? – подумал Пестель,

      Столько наблюдений

      И мало основательных идей.

      Но тупость рабства сокрушает гений.

      – «В политике кто гений, тот злодей», —

      Ответил Пушкин.

      Впрочем, разговор

      Был славный. Говорили о Ликурге,

      И о Солоне, и о Петербурге,

      И что Россия рвется на простор.

      Об Азии, Кавказе и о Данте

      И о движенье князя Ипсиланти.

      Заговорили о любви.

      – Она, —

      Заметил Пушкин, – с вашей точки зренья

      Полезна лишь для граждан умноженья.

      И, значит, тоже в рамки введена.

      Тут Пестель улыбнулся.

      – Я душой

      Матерьялист, но протестует разум. —

      С улыбкой он казался светлоглазым.

      И Пушкин вдруг подумал: «В этом соль!».

      Они простились. Пестель уходил

      По улице разъезженной и грязной,

      И Александр, разнеженный и праздный,

      Рассеянно в окно за ним следил.

      Шел русский Брут. Глядел вослед ему

      Российский гений с грустью без причины.

      Деревья, как зеленые кувшины,

      Хранили утра хлад и синеву.

      Он эту фразу записал в дневник —

      О разуме и сердце. Лоб наморщив,

      Сказал себе: «Он тоже заговорщик.

      И некуда податься, кроме них».

      В соседний двор вползла каруца цугом,