Дневники: 1936–1941. Вирджиния Вулф

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ антологию для влюбленных. В больнице я перебирала старые письма – записки от Арнольда Беннетта и Уолтера Рэлея153.

      Перейдем от диалога к повествованию.

      Она говорила рассеянно и нервно, как курица, порхающая над краем пропасти. Смелая курица. Ее глаза сияли. Ходят слухи, что у нее рак в груди. Я тоже не всегда могу отличить позерство – мол, выставлю себя перед Вирджинией поэтичной и неземной – от подлинной галантности. Она слишком долго купалась в искусственном блеске, чтобы обходиться без него. Она как летучая мышь, которую из ярко освещенной комнаты поместили в темноту. Она ослеплена темнотой, то есть одиночеством, отсутствием стимулов и взглядов других людей, задающих направление; она ни в чем не уверена. Барахтается. У нас же все наоборот. Но независимо от того, показалось мне или нет, я чувствовала в ней что-то искреннее: желание бороться с невзгодами и сиюминутный порыв сломаться, – но потом она опять вставала и уходила. Когда дверь открылась и Филдинг прохрипела: «Машина, миледи», – она обрадовалась призыву к действию, и мы понеслись по освещенным ветреным улицам, сидя вместе в «Rolls-Royce», пока она рассказывала истории, адекватно и даже блестяще, о Джордже Муре и Уэллсе154, о Генри Джеймсе155 и Кэрри Балестье156. Машина снова взревела после короткой остановки, когда она выскочила на Маунт-стрит, чтобы нанести деловой визит. Потом она собиралась на концерт и на званый ужин.

      Но в этой наспех рассказанной истории я забыла описать свое прощание с Аргайл-хаусом, когда мы вместе с Сивиллой вышли из двойных дверей, спустились по маленькой дорожке и на мгновение остановились у кованых железных ворот.

      3 ноября, вторник.

      Чудеса никогда не иссякнут – Л. и правда нравятся «Годы»! Он считает, что пока, вплоть до главы «Ветер» [«1908»], роман не уступает ни одной из моих книг. Изложу факты. В воскресенье я начала читать гранки. Когда я закончила первую часть, меня охватило отчаяние, гнетущее, но не безнадежное. Вчера заставила себя дочитать до «Наших дней». Дойдя до этой точки, я поняла: все настолько плохо, что и думать нечего. Отнесу Л. эту дохлую кошку, гранки, и скажу, чтобы сжег не читая. Так я и сделала. Будто гора с плеч. Это правда. Я почувствовала свободу от какой-то тяжелой ноши. Было холодно, сухо и очень серо; я вышла на улицу и прошлась по кладбищу, мимо гробницы дочери Кромвеля157, по Грэйс-Инн-роуд, вдоль Холборна и обратно. В тот момент я была не Вирджинией, гением, а всего лишь незначительным, но удовлетворенным духом или телом – как это назвать? И вымотанной. И очень старой. Но в то же время довольной тем, что пожила свое с Леонардом. Потом мы обедали в гнетущей, мрачной атмосфере, и я сказала Л., что напишу Ричмонду158 и попрошу книги для рецензирования. Гранки, полагаю, будут стоить от двухсот до трехсот фунтов, и я заплачу за них сама. У меня есть £700 в запасе, а значит, останется £400. Но я не была несчастна. Л. ответил, что я, по его мнению, могу и заблуждаться насчет книги. Затем прибыло множество странных людей: мистер Мамфорд159, худощавый, цвета красного дерева, в очень жестком СКАЧАТЬ