Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит. Паоло Нори

Чтение книги онлайн.

      Произошло это в Петербурге в начале июня 1845 года, в доме номер шестьдесят восемь на углу Невского проспекта и набережной реки Фонтанки – одного из каналов, пересекающих центр Петербурга.

      В первых числах июня 1845 года Достоевский вышел из этого дома и, по его словам, «смотрел на небо, на светлый день, на проходивших людей и весь, всем существом своим, ощущал, что в жизни моей произошел торжественный момент, перелом навеки, что началось что-то совсем новое, но такое, чего я и не предполагал тогда даже в самых страстных мечтах моих. (А я был тогда страшный мечтатель.) „И неужели вправду я так велик, – стыдливо думал я про себя в каком-то робком восторге. О, не смейтесь, никогда потом я не думал, что я велик, но тогда – разве можно было это вынести! – О, я буду достойным этих похвал, и какие люди, какие люди! Вот где люди! Я заслужу, постараюсь стать таким же прекрасным, как и они, пребуду «верен»! О, как я легкомыслен, и, если б Белинский только узнал, какие во мне есть дрянные, постыдные вещи! А все говорят, что эти литераторы горды, самолюбивы. Впрочем, этих людей только и есть в России, они одни, но у них одних истина, а истина, добро, правда всегда побеждают и торжествуют над пороком и злом, мы победим; о к ним, с ними!“».

      Так что же тогда произошло? И кто этот Белинский? И что за дрянные, постыдные вещи знает о себе Достоевский? Кто эти люди, которые есть только в России? Что там случилось?

      Я хочу рассказать одну вещь, но меня смущают в связи с ней два момента: во-первых, я уже писал об этом в других книгах (с Достоевским тоже такое случалось, он повторял некоторые вещи из книги в книгу, но я грешу этим намного чаще); а во-вторых, то, о чем я собираюсь написать, звучит не очень скромно, а почему, я объясню ниже.

      Вспоминается мне один вечер, когда мы с Тольятти только начали жить вместе, а я незадолго до этого подписал контракт с крупным издательством «Эйнауди»; и вот в ожидании, пока Тольятти вернется домой, сам не знаю почему – обычно я этого не делаю, я начал мыть посуду и, занятый процессом, размышлял: «Подумать только, человек подписал контракт с „Эйнауди“, таким большим издательством, а теперь сам моет посуду. Какая скромность! – Едва я успел так подумать, как отставил посуду и спросил себя: – Ты что, идиот?»

      Я чувствовал себя идиотом.

      Со мной это случается довольно часто. Есть такой выдающийся итальянский поэт и драматург Рафаэлло Бальдини, который в одном из своих великолепных театральных монологов под названием «Фонд» («La Fondazione») вкладывает в уста главного героя такую реплику: «К слову, об остротах, у маэстро Ливерани была любимая шутка: „Борьбу с глупостью нужно начинать с себя“».

      Что касается меня, то должен сказать, хотя это и не представляет большого интереса, что я не борюсь со своей глупостью – я ей потакаю. Мне нравится, когда я чувствую себя идиотом – это незабываемые моменты. И пусть это прозвучит нескромно, но у меня создалось впечатление, что Достоевскому это чувство тоже было знакомо.

      В СКАЧАТЬ