Песни жаворонка. Вечерняя. Алексей Исаев

Чтение книги онлайн.

      Последние строчки звучали уже под аплодисменты. Звонарь, повторив фразу, замолк. У мамы выступили слезы, но она их не замечала. Мужчина с подростком подошел к ней, поинтересовался, откуда она знает стихотворение? Сейчас это редкость…

      – Да еще в церковноприходском училище выучила, думала, позабыла, а здесь вспомнила. – Мужчина был удивлен и восхищен.

      – Вот, Ваня, бери пример с бабушки, как надо учить стихи! – сказал он сыну.

      – Хорошие стихи, я не заучиваю, – ответил Ваня, – они сами запоминаются.

      Жалею, что не познакомился с тем мужчиной – интересный человек, интеллигент. Тоже редкость…

      Вот тогда, после нескольких минут поэзии в Кремле, я и сделал восторженную запись в тетради в клетку с зеленой обложкой: «Ах, мама, мама! Двадцать пять лет жил с тобой и не знал тебя по-настоящему. Прости и благослови…»

      Молитвенно благоговею перед тобой, перед твоим чистым образом – да святится имя твое!

      Отцов наказ

      Должен признаться, что с отцом мне не совсем повезло. Вспоминаю его с не меньшим чувством, чем мать, но так распорядилась судьбина, что с ним я прожил лишь первые года два с половиной да четыре послевоенные. По сути дела, я не успел с ним сжиться так, как с мамой. Причем он не был склонен к «телячьим нежностям» – приласкать, потискать, лишний раз похвалить, сходить на рыбалку. Ему всегда было недосуг. Я испытывал радость, когда отец звал помочь ему в каком-нибудь деле. Помню, как весной мы сколачивали скворечники. Все-то выходило у него ладно, точно, всегда работал с улыбкой – пилил ли, строгал доски, сколачивал их, гвозди без видимого усилия входили по самую шляпку от одного удара. Потом я пытался повторить, но гвозди уворачивались, гнулись… Со временем, и я научился их укрощать по-отцовски, поэтому, когда что-нибудь мастерю, чувствую его незримое присутствие.

      Был он среднего роста, крепок, брюнет с волнистыми волосами. Во время работы, или неспешно разговаривая, он всегда подкашливал: кхе – кхе… «Ну, скажем, зачем отчитываться за гехтары мягкой пахоты? Перепахать сдуру можно все и засеять не трудно. А сможешь ли ты хлеб убрать полностью, не оставить под снех? Все знают, что не успеваем, но всё равно сеем, деньги тратим, а хлеб мышам достается. За собранное зерно надо хвалить. А то придумали – гехтары мягкой пахоты! Пропаханда одна… Кхе – кхе»…

      Врезалась в память эта сценка разговора отца с Толей, когда тот вернулся с уборочной, уже под 7 Ноября. «Снега навалило по колено, мороз, – рассказывал он, – трактор буксует, хедер забивается снегом, а жатву прекратить нельзя: приказали объехать поле по контуру и крест—накрест, только тогда поле будет СКАЧАТЬ