– Здравствуй, Хайлань, – тихо сказал Кибелл и сел на противоположную старику сторону очага. Затем жестом пригласил присесть и нас. Меня шатнуло, хмель не отпускал, и мутная голова плохо понимала, что вообще происходит. Потом я просто буднично моргнула, глаза закрылись в одном мире, а открылись в другом.
Вот и попала я на Инзерские зубчатки, хотя бы так. Мы были на плоском возвышении, и Кибелл стоял рядом со мной, почему-то держа за руку. Слева была видна гора Ямантау – «злая гора», хотя мне больше нравился другой перевод – «дурная башка», а справа – гора Иремель. Всегда на Урале считалась «башка» плохой горой, а Иремель – хорошей, священной. Хребет, на котором мы стояли, находился между ними, словно разделяя добро и зло. Ветер сшибал меня с ног, хотя я и не чувствовала себя пьяной. Боли пока не ощущалось, я постаралась прислушаться к себе, пытаясь уловить присутствие Геи, но не чувствовала ее. Вокруг было пусто, и сумрак стремительно опускался на землю. Поражала абсолютная тишина, и даже ветер был неслышен, хотя я и ощущала на себе его воздействие.
– Кибелл, ее здесь нет, она не хочет тебе показываться.
– Ее нет, зато есть кто-то другой, – вечный обернулся, и мы наткнулись на поднимающуюся пару людей. Мужчина шел впереди, вскарабкался на высокий приступ и подтянул за собой женщину, такую красивую, что у меня дух перехватило. При этом на вид ей было не менее пятидесяти лет. Белые волосы, уложенные по моде девяностых годов, спускались чуть ниже ключицы, и начесанная челка задорно топорщилась вверх. Яркое платье из дешевого материала облегало высокие бедра. У нее были такие узкие запястья и ключицы, что, казалось, сейчас одно неверное движение – и конечность сломается или оторвется от такого бойкого подъема. Мужчина же был не столь впечатляющим, и каково было мое удивление, когда он подошел чуть ближе, и я распознала в его лице черты эвенка. Он был в национальном летнем костюме с орнаментами и повязкой на голове. Роста нетипичного – не ниже двух метров, и не было в нем классической для его возраста обрюзглости и одутловатости.
– Кибелл, я полагаю, это Хайлань?
– Верно полагаешь. Только зачем он нам это показывает?
На этой фразе звуки ворвались в мою реальность: шум ветра, резкие крики птиц заглушали мои мысли и ощущения, но кое-что все же проникло. Кольцо медленно нагревалось, распространяя СКАЧАТЬ