– Вы делать что-то будете или нет?! – заорал кто-то. Я дернулась и поспешно прощупала бок обадейца. Довольно скоро мне удалось обнаружить ремешок и крепящуюся к нему сумочку!
– Ура, нашла! – воскликнула я. Тут же в сумочку вцепились руки Сашки и Уби. Общими усилиями мы извлекли ее из-под Вартасара, и тут снова возникла пауза.
– А что с ней делать? – наконец спросила Уби. – Лиана, ты видела, как она действует?
– Да. Туда насыпаешь песок, а она синтезирует предметы…
– Понятно, но как заставить ее синтезировать именно приборы ночного видения или фонарики?
– Не знаю. Может, попробовать все-таки что-то в нее насыпать и посмотреть, что будет?
– Разумно, – согласилась меянка. – Значит, так. Уважаемые туристы! Попытайтесь собрать со стен побольше песка и пыли, мы насыпем это в сумочку.
– А еще надо попытаться привести в сознание Вартасара, – предложила я. – Он-то знает, как с ней обращаться.
– Хорошо, пробуем…
Минут через пять мы поняли, что дело движется плохо. Пыли и песка было мало, и все, что люди могли собрать, проваливалось в таинственную сумочку молча и бесшумно. Сумочка никак не урчала – то ли ей было мало песка, то ли вообще сломалась. С обадейцем дело обстояло не лучше. В себя он приходить категорически отказывался. Мы с Сашкой и меянкой испробовали на нем все способы – хлопали по щекам, дули в нос, поливали пожертвованной кем-то из туристов водой, но он только отдергивался от нас, издавая бессознательные стоны.
– По ходу, у него в этих глушилках были мозги, – наконец-то сердито срезюмировала Сашка и, судя по звуку, встала. – Пойду лучше пыль собирать.
В результате рядом с обадейцем осталась одна я, не потому, что знала, что с ним делать, а потому что из-за моей странной любви к нему вроде как обязана была проявлять сострадание и беспокойство. Правда, особой любви сейчас, в темноте, мной тоже не ощущалось, и все-таки я, опершись на Вартасара рукой, чтобы не искать его, если он вдруг куда уползет, принялась размышлять, что еще можно сделать. Почему ему так плохо без глушилок? Ах да, обадейцы же телепаты – а, наверное, раз тут такая сильная ноосфера, что даже обычные люди ее чувствуют, для обадейца она должна быть невыносимой. Небось, поэтому он и морщился… Ну и что из этого? А, так, может, его и позвать по-другому?
Осененная идеей, я как могла низко наклонилась к обадейцу и изо всех сил громко подумала: «Вартасар! Эй! Вы меня слышите?!»
В ответ, на фоне уже немного утихших эмоций туристов, я уловила слабый и довольно жалобный эмоциональный всплеск. Я продолжила мысленные крики. На этот раз эмоциональный всплеск стал отчетливей, хотя жалобности в нем не убавилось: примерно такие эмоции я испытывала, когда не поступила в институт, но сам Вартасар по-прежнему не шевелился и не говорил. Устав громко думать, я отвлеклась от него и попыталась понять, что происходит с туристами. Судя по всему, теперь они щупали стены.
– Мы СКАЧАТЬ