На ножах. Николай Лесков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ тайнами всякие разбойничьи мерзости, так я сделаю все эти тайны явными: я все это выведу наружу и подам просьбу в суд!

      – Ну вот, еще этого недоставало!

      – А что же такое? непременно подам!

      – Полно, пожалуйста, срамиться!

      – Чего срамиться? Все это вздор, никакого срама нет: теперь все судятся.

      – Ну да, обрадовались уже, что суд у них есть, так и валят, и комар, и муха. Брось эту мысль, брось! На кого и на что ты будешь жаловаться? Живешь ты с женой в одном доме, ты законный, в церкви венчанный муж, и стало быть и законный отец, и все требования от тебя на содержание семейства и на похороны вполне правильны, и суд рассудит тебя точно так же, как я тебя рассудил. А что платить жене признанные тобою обязательства ты обязан, так это тоже бесспорно. Будь это во Франции, или в Англии, это было бы иное дело: там замужняя женщина вся твоя; она принадлежит мужу с телом, с душой и, что всего важнее, с состоянием, а наши законы, ты знаешь, тянут в этом случае на бабью сторону: у нас что твое, то ее, потому что ты, как муж, обязан содержать семью, а что ее, то не твое, не хочет делиться, так и не поделится, и ничего с нее не возьмешь.

      Висленев погрозил, что он станет искать развода, но Горданов над этим только расхохотался.

      – Полно тебе, пожалуйста, людей смешить, – сказал он приятелю, – какие такие у нас разводы, и с чем ты станешь добиваться развода, и на каких основаниях? Только один скандал и больше ничего.

      – Я на себя приму вину.

      – А она великодушно простит тебе твое прегрешение, вот только и взял.

      – Это черт знает что!

      – Именно черт знает что, но делать нечего: повесился и мотайся, у нас женатый человек закрепощен женщине, закрепощен.

      – Пусть же будет хоть скандал! Пусть хоть все вскрою, все изобличу, что делают новые женщины.

      – Во-первых, не изобличишь, потому что ничего не докажешь; во-вторых, ничего не разоблачишь, потому что эти дела производятся негласно, а в-третьих, сделаешь подлость, потому что тронешь свежую рану, и тебя так взлупят в каждом шелудивом листке, что ты станешь притчей во языцех.

      Висленев онемел.

      Горданов это заметил и налег на эту тему.

      – Что? – заговорил он. – Вспомни-ка, как ты сам стегал людей и жарил за противодействие женам? Вспомни-ка, милый друг, вспомни все это, да примерь на себя. Хорошо тебе будет, как твои прецеденты-то в суде так и замрут при закрытых дверях, а в газетах пойдут тебя жарить? Оправдываться, что ли, станешь?

      – А что же такое? И стану. Ты думаешь, не стану? Нет, брат, меня перепилили: я уже на все пойду.

      – И выйдешь тогда уже, – извини, пожалуйста, – круглый дурак.

      – Отчего-с?

      – Да оттого же.

      – Да отчего же, скажи, отчего именно?

      – Оттого что, кто же это, какая газета, по твоему мнению, усердно предложит тебе свои столбцы для твоих скандальных жалоб на жену?

      – Не беспокойся, пожалуйста, найду такую.

      – Ничего СКАЧАТЬ