удобной гостиницы, где холостяки моложе тридцати лет могли бесплатно находить стол, помещение и хорошее содержание. Сначала я не очень тяготился своим положением, потому что «мальчики» были в самом деле не дурные люди. Они были легкомысленные прыгуны с большим запасом весёлости. Они были несомненно глупы, но не были негодяями; до нынешнего дня я думаю, что у всех них не было ни капли ума, и потому они не могли представлять никакой опасности. У них с Гонорией было множество старых воспоминаний. Многие знали её гораздо раньше, чем я познакомился с ней, и один из них весело заявил мне: «Мы, знаете ли, без конца потешались при мысли, что она вышла замуж». Я бы мог спросить у этого весёлого и мускулистого молодого человека (он был выше шести футов ростом), что за причина была «без конца потешаться», но это был такой безмозглый «мальчик», такой беспечно откровенный и очевидный осёл, что я сразу увидел, как бесполезно было бы спрашивать его о чём бы то ни было, что не касалось лоун-тенниса, – из всех предметов на небе и на земле это был единственный, который занимал его крошечный разум. Только один из «мальчиков» превосходил его своей глупостью; это был «мальчик» с огромными усами, для которого единственным удовольствием в жизни была лодка. Он катался вверх и вниз по реке, ехал на лодке туда, ехал сюда; вся гордость и радость его жизни сосредоточены были на том, чтобы постоянным упражнением укреплять свои мускулы и постепенно уменьшать небольшой запас своего мозга, приводя его к бесконечно малой величине. У него были красивые глаза, и усы его, длинные, шелковистые и волнистые, приводили в восторг и восхищение всех маленьких школьниц и неопытных горничных. Он так хорошо держался в своём белом фланелевом речном костюме, что многие люди, скорые на приговоры, но не знавшие его, считали его умным, хотя, выражаясь определённо, едва ли когда-нибудь был такой безнадёжный идиот. Он был также непомерно вежливый идиот, необыкновенно внимательный ко мне и автоматически любезный со всеми, хотя он усвоил себе чрезвычайно смешной вид скромной сдержанности, который часто напускают на себя очень красивые молодые люди и который должен выражать кроткое предостережение для слишком впечатлительных дам, так как подобного сорта нелепые юноши обыкновенно бывают уверены, что всякая женщина, которая взглянет на них, должна тотчас же влюбиться. Этот «мальчик» особенно часто появлялся в нашем доме. Гонория ему нравилась тем, что потешалась над ним с его чопорными манерами. Я думаю, что бедному малому приходилось слышать так много приятного (благодаря его роскошным усам), что он находил утешение, когда его высмеивали по временам. А моя жена имела большой талант подтрунивать, – огромный и постоянно развивавшийся талант. Она беспощадно вышучивала всех; после того как наша женитьба перестала быть новостью для нас, она начала подтрунивать надо мной. Я должен сознаться, что это мне не особенно нравилось, но я не жаловался: это происходит от живости характера, думал я, и она не желает серьёзно
СКАЧАТЬ
