Через некоторое время ребята пропускают по рюмке водки, греясь от холодного декабрьского ветра.
– Че там у тебя в школе, рассказывай! – Андрюха всё-таки напоминает.
Уже подвыпивший, парень был гораздо общительнее, поэтому мог открыто говорить даже на самые интимные темы.
– Да!.. – Шалаев лениво отмахнулся. – Что там рассказывать? Училка эта, Роза Елизаровна, наверное, останется в моей памяти до конца жизни. С её-то ур-у-уроками точно.
– А что? – любопытствует панк. – Не выучил что-то? Да не гони, рассказывай!
– Я и н-не знаю… к-как это учить, – неуверенным тоном отвечает Мишутка. – Ну не знаю, я и понимать это не могу…
Андрей задумался.
– Гм… Ну, это не твоя вина! – утешительно произнёс панк. – Ты же понимаешь всю суть этой системы, да ещё и устаревшей?
– Вот ещё скажи! Школьная си-и-система – это одно… Я в-вот думаю, что со мной что-то не т-так.
– А с тобой-то что?
Михаил призадумался.
– Как будто не от мира сего! – и шмыгает носом. – У меня с рождения какие-то не свои эмоции, думаю. Нет-нет! Даже не так! Не те к-к-качества и ценности, как у других… Можно даже взять в при-и-мер свой к-класс: все какие-то… не те, другие, такие одинаковые… Те же уроки, где о-они всё хватают слёту, а я и… Всё мимо ушей пролетает!
– Блин, Мих, я тебя понимаю. Скорее всего, это говорит о дефиците внимания. – Андрей допивает пиво, ставит стаканчик и продолжает: – Это нарушение развития, неврологическое и поведенческое, кажется… Ты испытываешь трудности концентрации внимания, отсюда у тебя имеются сложности в обучении. Это связано с неспособностью понять и принять нормы поведения в школе. Этому и может сопутствовать синдром дефицита внимания и гиперактивности, если оно имеется.
Мишка горько вздохнул, хоть и ничего не понял.
– Я болен. – И опустил глаза вниз.
– Не бери в голову, Миш! – Андрей протягивает стакан, наполненный хмельным напитком. – На! Выпей, лучше.
Ну а Мишка всё впитал в себя. Когда он сразу почувствовал нездоровое онемение в области всего тела, скрестил от холода руки на груди и рухнул у костра, прислонившись головой к надгробию какого-то священника. Надгробие было в скверном состоянии, а от текста под фотографией осталась фамилия Дьяченко и цитата:
«Остановись, прохожий, и помяни мой прах, ведь я-то уже дома, а ты, пока в гостях».
Заострив внимание к прилагающей фотографии мужичка с пышными бровями и усами, да ещё и одетого в рясу с крестом на шее, Миша погрузился в пучину собственных грёз.
…
Как-то даже грустно становится, когда вижу людей, родившихся в совке и умерших в нём. Потом странное ощущение от тех, кто вообще умер в шестидесятых СКАЧАТЬ