Лето в Калинке. Элли Флорес

Чтение книги онлайн.

      – Надо.

      Володя подтянул колени к себе и обхватил их руками. Карим тихо засвистел и снова почесал – в этот раз мускулистую заросшую ногу, черные волоски протестующе топорщились под рукой.

      – Да ты в печали, сокол.

      – Заткнись. Пить хочу.

      Свист, на этот раз протяжный и горестный.

      – Пить надо меньше, махор. Особенно водки. Особенно из-за бабы. Люська?

      И тут Володя дёрнулся, но Карим, знавший его уже тринадцать лет, угадал движение: удар, и без того начатый из неудобной позиции, пришёлся в воздух.

      – Тихо ты, сокол, – пропыхтел друг, ловко перехватывая запястье и на всякий случай наваливаясь мощным телом. Володя зло и отчаянно ворочался снизу, шипел:

      – Пусти, сволочь кавказская, убью…

      – Убивать потом будешь. Сначала пойдём выпьем и закусим. Потом снова выпьем и закусим. Потом побьём витрину сельмага и сядем в тюрьму, или побьём друг друга и не сядем. А при желании – можно и совместить.

      – Вы там что, женитесь друг на друге? – заорала Марианна, и Катя взвыла и замолотила руками по воде. Брызги полетели веером, обе девушки, обессилев от хохота, едва не падали.

      – Уже женились, сладкие, уже, – проорал в ответ Карим и шёпотом сказал полузадушенному другу: – Нажрёмся в хлам: ты из-за несчастливой любви, я, как дурак, из-за тебя. А завтра я нас обоих отпрошу у преподов, мой свет. Не сердись. Знаешь, я за тебя сердце вырежу из груди.

      Володя угрюмо промычал что-то снизу, что при очень большом желании можно было принять за «да».

      – Ну вот и хорошо, – обрадовался неуёмный кавказец и выпустил, наконец, свою жертву. – Значит, идём пить и нарушать общественные приличия.

      Володя лёг на спину и бессмысленно уставился в небо.

      Не любит. Всё.

      Знать бы, кто перешёл дорогу – а что этот кто-то был, он всем своим сердцем, болтавшимся на тонкой нитке надежды, чуял. Знать – и наказать, не за себя, за то, что её мучает.

      Ревность страшна. Ещё страшнее страх за любимого человека. А когда в котле соединяются и первая, и второй… Просыпается древний, бычьемордый зверюга, который до поры дремал, требует свою долю плоти и крови. На грани, на краю просыпается минотавр, и если уж бодрствует – трудно, почти невозможно загнать его обратно и захлопнуть обитую медью дверь узилища.