Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.. Вадим Парсамов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ соглашался на регентство Марии-Луизы при малолетнем сыне Наполеона, подчеркивая тем самым, что свою личную ненависть к французскому императору он не распространяет даже на членов его семьи.

      Как бы то ни было, Александр I вовсе не хотел возвращения дореволюционных порядков. По его замыслу, кто бы ни оказался во главе Франции, будь то Бернадот, наследник шведского престола, бывший наполеоновский маршал, или Людовик-Филипп, сын герцога Филиппа Эгалите, связавшего свою жизнь с революцией, голосовавшего за казнь короля и окончившего свои дни на гильотине во время террора, или любой другой кандидат, он непременно должен управлять Францией, опираясь на конституцию. Даже Бурбонам Александр I никогда не согласился бы вернуть французский престол без ограничивающей их власть хартии.

      Талейран убедил Александра I, что в действительности речь может идти только о Наполеоне или о Людовике XVIII – «это принцип, все остальное интрига»[303]. Примерно об этом же в то время писал и Ф. Р. Шатобриан в брошюре «О Бонапарте и Бурбонах»[304].

      То, что Бурбоны в 1814 г. не имели широкой поддержки и что в восстановлении их власти огромную роль сыграли случай и интрига, подтверждало основную мысль книги Ж. де Местра: не люди, а само Провидение печется о возвращении трона Людовику XVIII. Не только пророческий характер «Рассуждений о Франции», но и их мистический тон как нельзя лучше соответствовали настроениям 1814–1815 гг. В позиции Александра I этого периода причудливо переплетались мистицизм и либерализм, смирение и гордыня. Это состояние царя очень точно подметил М. Ф. Орлов: «Положение императора было необыкновенно достопримечательно. Величаво и важно говорил он всякий раз, когда приходилось защищать общие европейские выгоды, но был снисходителен и кроток, как скоро дело шло о нем самом и его собственной славе. На деле участь мира зависела от него, а он называл себя только орудием Провидения»[305].

      Авторитет и сила обаяния Александра I в то время были настолько велики, что его настроения легко передавались окружающим. Орлову, подписавшему капитуляцию Парижа, выпала честь поставить последнюю, как тогда казалось, точку в войне с Наполеоном. Александр первым лично поздравил его с этим событием: «Поцелуйте меня: поздравляю вас, что вы соединили имя ваше с этим великим происшествием»[306]. Через несколько дней полковник Орлов стал генералом, но гораздо важнее была возможность близкого общения с царем. Молодой генерал был введен в круг сильных мира сего, и, бесспорно, как очень многие в то время, он находился под влиянием мистически настроенного императора. Поэтому книга Местра пришлась на подготовленную почву.

      Общение с царем с одной стороны и идеи Местра – с другой способствовали в 1814 г. выработке у Орлова провиденциального взгляда на историю. «Ваша книга, Монитер, история, – пишет он Местру, – все это развитие общеизвестной пословицы, в которой, однако, содержится закон, наиболее плодотворный СКАЧАТЬ