Пан Володыёвский. Огнем и мечом. Книга 3. Генрик Сенкевич

Чтение книги онлайн.

      После чего, выпучив глаза, зажал широкой ладонью рот и умолк, словно устыдившись своих восторгов.

      – Марципан, а? – сказал Заглоба.

      Меж тем «марципан» вновь появился в дверях, ведя с собой нахохлившегося, точно дикая птица, Меллеховича и говоря:

      – Рады с тобой познакомиться, сударь. Мы много наслышаны о твоей отваге и воинских подвигах: и муж писал, и пан Снитко рассказывал. Не откажись с нами побыть; сейчас и на стол подадут.

      – Милости просим, присаживайся, сударь! – подхватил Заглоба.

      Угрюмое, хоть и красивое лицо молодого татарина так и не прояснилось полностью, однако можно было заметить – он благодарен за радушный прием и за то, что его не отослали в людскую.

      Бася же нарочно старалась быть с ним полюбезнее, мгновенно угадав женским чутьем, что он подозрителен, горд и болезненно переживает унижения, которым, верно, часто подвергается из-за своего сомнительного происхождения. И потому, не делая различий между ним и паном Снитко, разве что только отдавая дань уважения возрасту последнего, стала расспрашивать молодого сотника, за какие заслуги он был после битвы под Кальником повышен в звании.

      Заглоба, разгадав Басин замысел, тоже то и дело обращался к Меллеховичу. Молодой татарин, хотя поначалу дичился, отвечал толково, манеры же его не только не выдавали простолюдина, а напротив – даже удивляли некой изысканностью.

      «Не может в нем холопья кровь течь – разве б он сумел так держаться?» – подумал Заглоба.

      А вслух спросил:

      – Родитель твой в каких проживает краях?

      – В Литве, – покраснев, ответил Меллехович.

      – Литва велика. Это все равно что сказать: «В Речи Посполитой».

      – Теперь уже не в Речи Посполитой: тамошние края от нас отошли. У родителя моего возле Смоленска именье.

      – Было и у меня там большое поместье – от бездетного родича в наследство досталось; только я все бросил и пошел Речи Посполитой служить.

      – Так и я делаю, – ответил Меллехович.

      – И достойно поступаешь, сударь! – вставила Бася.

      Один только Снитко, прислушиваясь к разговору, легонько пожимал плечами, словно желая сказать: «И все же бог весть, кто ты такой и откуда!»

      Заглоба, заметив это, снова обратился к Меллеховичу:

      – А ты-то сам, – спросил он, – Христову исповедуешь веру иль, не сочти за обиду, во грехе живешь?

      – Я принял христианство, отчего и отца пришлось покинуть.

      – Ежели ты его потому покинул, Всевышний тебя не оставит. Первый знак Господней милости, что тебе дозволено вино пить; не отрекись ты от своих заблуждений, вовек бы не попробовал.

      Пан Снитко рассмеялся, но Меллеховичу, видно, не по нутру пришлись расспросы, касающиеся его личности и происхождения, и он снова насупился.

      Заглобу, СКАЧАТЬ