Записки из мертвого дома. Федор Достоевский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ исполосовали! А на тулуп нечего тебе, милый человек, смотреть…

      – Небось на твою голову смотреть?

      – Да и голова-то у него не своя, а подаянная, – опять ввязался Лука. – Ее ему в Тюмени Христа ради подали, как с партией проходил.

      – Что ж ты, Скуратов, небось мастерство имел?

      – Како мастерство! Поводырь был, гаргосов водил, у них голыши таскал, – заметил один из нахмуренных, – вот и все его мастерство.

      – Я девствительно пробовал было сапоги тачать, – отвечал Скуратов, совершенно не заметив колкого замечания. – Всего одну пару и стачал.

      – Что ж, покупали?

      – Да, нарвался такой, что, видно, бога не боялся, отца-мать не почитал; наказал его господь, – купил.

      Все вокруг Скуратова так и покатились со смеху.

      – Да потом еще раз работал, уж здесь, – продолжал с чрезвычайным хладнокровием Скуратов. – Степану Федорычу Поморцеву, поручику, головки приставлял.

      – Что ж он, доволен был?

      – Нет, братцы, недоволен. На тысячу лет обругал, да еще коленком напинал меня сзади. Оченно уж рассердился. Эх, солгала моя жизнь, солгала каторжная!

      Погодя того немножко,

      Ак-кулинин муж на двор…

      Неожиданно залился он снова и пустился притопывать вприпрыжку ногами.

      – Ишь, безобразный человек! – проворчал шедший подле меня хохол, с злобным презрением скосив на него глаза.

      – Бесполезный человек! – заметил другой окончательным и серьезным тоном.

      Я решительно не понимал, за что на Скуратова сердятся, да и вообще – почему все веселые, как уже успел я заметить в эти первые дни, как будто находились в некотором презрении? Гнев хохла и других я относил к личностям. Но это были не личности, а гнев за то, что в Скуратове не было выдержки, не было строгого напускного вида собственного достоинства, которым заражена была вся каторга до педантства, одним словом за то, что он был, по их же выражению, «бесполезный» человек. Однако на веселых не на всех сердились и не всех так третировали, как Скуратова и других ему подобных. Кто как с собой позволял обходиться: человек добродушный и без затей тотчас же подвергался унижению. Это меня даже поразило. Но были и из веселых, которые умели и любили огрызнуться и спуску никому не давали: тех принуждены были уважать. Тут же, в этой же кучке людей, был один из таких зубастых, а в сущности развеселый и премилейший человек, но которого с этой стороны я узнал уже после, видный и рослый парень, с большой бородавкой на щеке и с прекомическим выражением лица, впрочем довольно красивого и сметливого. Называли его пионером, потому что когда-то он служил в пионерах; теперь же находился в особом отделении. Про него мне еще придется говорить.

      Впрочем, и не все «серьезные» были так экспансивны, как негодующий на веселость хохол. В каторге было несколько человек, метивших на первенство, на знание всякого дела, на находчивость, на характер, СКАЧАТЬ