Максим опять икнул, в общем-то согласный, что в храме. Только это – туалет, и скорее здесь миазмы витают, а не какие-то там флюиды.
– Вы не согласны? – парень повернул голову к студенту, заметив у того на лице какие-то сомнения.
– Э-э-э, согласен-согласен, – быстро закивал тот. – А можно я пойду?
– Не смею вас задерживать, сударь! – благосклонно кивнули Максиму.
Максим рванул из туалета со всей возможной скоростью, а просачиваясь мимо «скульптурной группы», обратил внимание, что ноги толстого мужика болтаются над полом…
– Максим, что с тобой? На тебе лица нет! – забеспокоилась Юлия, когда он примчался в буфет.
**********
– Пятачок, Пятачок, надо в театре вести себя культурно и вежливо! Не наглеть. Не оскорблять чужих женщин. Не пинаться! Ты чего молчишь?
Георгий и рад был бы ответить, но пережатая гортань и малый поток воздуха, поступающий в легкие не давали ему это сделать.
– Какой-то ты неразговорчивый, – парень наклонил голову к правому плечу. – Заболел, что ли?..
– Аыгх-ы-ы, – только и смог вымолвить бывший борец.
– Ничё не понял, – тут раздался первый звонок, приглашающий зрителей в зал. – Ладно, Пятачок! Будь культурным и она – культура к тебе потянется. Ты хоть пукни что ли, а то я понять не могу, ты меня понял или нет.
Пукнуть Георгий может и хотел, из-за того, что испытали его внутренние органы после двух сильнейших ударов в живот: но ни снизу, ни сверху тела вразумительных или любых других звуков так и не поступило.
Герману ответы были не особо нужны, он разжал пальцы и туша борова рухнула на пол туалета:
– Пойду я, ты отдыхай, сил набирайся. Впитывай флюиды культуры. Может окультуришься, наконец.
Не успел развернувшийся к двери Герман сделать второго шага, как сзади раздалось.
– Я-а-а, хте-бя-е-е шею сверну-у-у, ще-е-енок, – голос был сиплым и хриплым.
– Не, ты не Пятачок! Ты Осёл! Но не Иа, потому что тупой, а он умный, – констатировал Герман, разворачиваясь к борову.
Смазанное движение, звук хлесткого удара: классическая «вертушка» по среднему уровню – боров успел подняться на одно колено, подставив свою угловатую челюсть, куда и получил подошвой туфли.
– Вроде живой, – Герман в последний момент резко снизил силу удара, поняв, что натурально снесёт голову борову. Будет некрасиво, стены туалета и пол красным покроются. А это некультурно, театр всё-таки…
Тут раздался второй звонок, Герман прихватил за затрещавший ворот борова, открыл дверь кабинки и одной рукой зашвырнул его внутрь:
– А ничего так получилось, креативненько, – тело СКАЧАТЬ