Они пришли с войны. Сергей Самаров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ хотя по какому-то мутному недоразумению Солоухин еще и возглавлял военно-медицинскую комиссию. Думаю, в военно-медицинской академии профессору платили обидно мало, в госпитале еще меньше, а он мечтал зарабатывать, как футболист, потому и согласился комиссию возглавить. При этом в саму комиссию входили даже полковники медицинской службы, пусть и не имеющие профессорских званий. Но шуточки, которые подполковник любил бросать горстями, не говорили ни о его высоких интеллектуальных способностях, ни о том, что он может когда-нибудь до генерала дослужиться и в самом деле зарабатывать хотя бы половину зарплаты самого бездарного футболиста. При этом генерал, в моем понятии, должен быть в меру болтливым и в меру сдержанным. Мне лично доводилось только с такими и встречаться. Относительно сдержанности Солоухина ничего сказать не могу – не встречался с таким вопиющим фактом, а вот относительно его болтливости мне даже болтать не хочется…

      Короче говоря, меня пригласили в кабинет, на двери которого было написано «ВТЭК[1]», первым. Подполковник снял очки – так ему, наверное, было сподручнее меня видеть, посмотрел мутным взглядом нетрезвой лягушки из наполненной спиртом академической банки и сказал всем собравшимся за столом. Собравшимся, как я понял, не для выпивки.

      – А вот и человек, которому танк по голове проехал. Рекомендую познакомиться…

      И сам Солоухин не чувствовал, что глупость несет несусветную. А ведь я уже много раз объяснял профессору, конечно, не прямыми словами, которые ему понять было бы сложно при его рисованной интеллигентности – я от него ни разу матерного слова не слышал, а недвусмысленными намеками, что он по какому-то недоразумению еще и подполковник и потому просто обязан видеть разницу между танком и боевой машиной пехоты. Там, где меня ранило и контузило, вообще танков не было. Танковые части на Северном Кавказе сейчас не воюют. Но по моей голове даже боевая машина пехоты, к его сожалению, не проезжала, как я понимаю, поскольку голова у меня, мне кажется, совершенно не сплющена. Я лично ее несколько раз и ощупывал, и в зеркало рассматривал. Просто я был на броне БМП, когда бандитская мина, посланная из «Подноса»[2], попала в башню, и меня взрывной волной и осколками просто сбросило с брони на деревья стоящего вплотную к дороге леса. Еще, помнится, этот подполковник говорил мне, что я половину леса переломал, когда от танка отлетал. Врет, конечно, как дышит. Лес там на много километров тянется. А я так далеко не отлетел. Не помню такого полета. И с логикой Солоухин ни одним полушарием своего профессорского мозга не дружит. Мог бы, в конце-то концов, догадаться, если я отлетал после взрыва, то тем более, каким это образом гусеница танка, который в те горные места даже вертолетом никогда не забрасывали, или даже БМП, на броне которой я ехал, могла по моей голове покататься? Бронетехника с развороченной башней гналась за мной по лесному массиву? Но там, помнится, лесной массив по такому крутому склону вверх взбирался, что только скалолазу и сдался бы. Да и механик-водитель БМП был знакомый. Какой ему смысл по мне кататься? Любил, короче говоря, подполковник глупости говорить. А мне было неприятно их слушать и не иметь возможности возразить, поскольку капитану не положено возражать такому количеству старших офицеров, сидящих здесь, в госпитале экспериментальной медицины, за столом, покрытым кроваво-бордовым сукном. Даже одному подполковнику-экспериментатору – и то не положено, несмотря на то что он профессор.

      – И что прикажете теперь с вами делать? – недобро усмехаясь, спросил меня майор медицинской службы, обладатель носа спело-сливового цвета. Тоже, наверное, член комиссии.

      – Элементарно просто. Подлечить, товарищ майор, – ответил я, почему-то не собираясь старшим офицерам ничего приказывать.

      – А потом отправить обратно в часть… – добавил какой-то полковник, читая мои мысли.

      Тоже мне, медиум нашелся. О таких вещах нельзя говорить ехидно! Службы, похоже, полковник на своем веку не нюхал и из операционной не высовывался. Этого бы полковника вместе с подполковником Солоухиным хотя бы на недельку отправить без звездочек на погонах ко мне в роту. Вот тогда бы они об армии с бо́льшим уважением говорили, чем о своих операционных. У нас операции посложнее случаются, чем у них…

      – Конечно, товарищ полковник, – согласился я. – У меня рота лучшая в бригаде. Меня и солдаты, и офицеры ждут.

      – А нога как? – напомнил подполковник Солоухин.

      – Я уже каждое утро бегаю вокруг корпуса, – сообщил я новость, от которой все члены комиссии, независимо от армейских званий, одинаково напряглись, а кое-кто даже привстал в удивлении, меня разглядывая. Но глаза ни у кого, к счастью, не лопнули.

      – Чего? – не понял подполковник Солоухин. – Бегаете? Кто разрешил?

      – А мне никто не запрещал, товарищ подполковник, потому и бегаю. Помню, в детстве у меня дома сосед по этажу был. Я его всегда считал огрызком октябрьской СКАЧАТЬ