Херефорд покинул комнату. Гвардейцы тут же окружили меня.
Я же продолжал хмуриться.
Чёрт… наверняка это выглядело странным, но я принялся расстёгивать ремень в брюках: мне не терпелось проверить слова Херефорда о шраме. Я сунул руку в штаны, дотянулся до правого бедра и провёл по коже пальцами.
Сердце замерло, когда я почувствовал корку шрама. Застыл в мрачной задумчивости, поглаживая бедро.
– Может, ты перестанешь это делать? – брезгливо поморщился один из солдат.
Я вынул руку из штанов. Застегнул ремень, оглядывая лица окруживших меня гвардейцев.
Круговерть воспоминаний, как воронка смерча, начала медленно и неотвратимо набирать силу в моём сознании, погружать меня в собственную память, в тот тёмный провал, где хранились причины моего сегодняшнего перерождения. Всего за сутки я лишился собственной жизни.
Всего за сутки…
Часть вторая. Рэй получает пулю
Глава 3.
ЗА СУТКИ ДО ЭТОГО
Кабинетная работа – дело неблагодарное, это я понимал с самого начала.
Мог ведь преспокойно зарабатывать на боях, но нет. Ребекка все мозги мне вывернула: хватит развлекать народ мордобоем. Ты выше этого. Найди нормальную работу. И что я нашёл? Жалкие гроши и полный набор недоразумений.
Далеко ходить не надо: одно из недоразумений уставилось сейчас на меня.
Кажется, его фамилия Хиггинс. Бычара Хиг – так все его называли.
А пацан в свои пятнадцать лет, и правда, походил на быка. Высился надо мной неповоротливой мясной глыбой, да ещё и сунул мне под нос тетрадь со своими убогими опусами.
– Ну и что это? – Я взял заляпанную парафином тетрадь и посмотрел Хиггинсу в глаза.
Вот уже два месяца я пытался прижиться на «нормальной работе». В гимназии, в классе для трудных подростков (больше меня никуда не взяли), и как любой мало-мальски сознательный стажёр надеялся найти на лице ученика хотя бы проблески ума, но отсутствие такового я наблюдаю у него все эти два месяца. Там всё безнадёжно.
– Это сочинение, мистер Питон, – он ухмыльнулся, намеренно сделав ошибку в произношении моей фамилии, а ведь отлично знал, как это меня раздражает.
Вот говнюк.
Его красноватое рыхлое лицо явно просило кулака.
Я бросил тетрадь на угол стола, так в неё и не заглянув, и откинулся на спинку стула. Неспешно охватил взглядом объёмную фигуру Хиггинса.
– Ударение на первый слог, а не на второй. Надо произносить: «Мистер Пи-и-тон», – терпеливо поправил я его, но с удовольствием съездил бы по шее. – Я ведь не коверкаю твою фамилию, и ты, будь добр делать то же самое по отношению к другим.
Ноль реакции.
Никакого мыслительного процесса СКАЧАТЬ