Ключ. Замок. Язык. Том 1. Николай Валентинович Лентин

Чтение книги онлайн.

      Справедливость в том, что она моя. Иначе говоря, она не равночестна, а посессивна, притяжательна, всегда личная, чья-то и, соответственно, другую притяжательность стремится игнорировать. В самом деле, ведь и Божья справедливость справедлива только потому, что Божья. Без учёта, без обещаний, вне обжалования. Интересный ход, из этого может получиться статья. Да, такая справедливость отдаёт деспотизмом. Но так и само бытие деспотично, всегда чьё-то, личное, причём принудительно. – Бытие заказывали? – Нет. – Всё равно получите. Оно тебя не спрашивает: быть или не быть. И живёшь, как миленький. И тут уж ни бытия, ни справедливости – одна скучная политика взаимной отрицательности. Деспотизм никуда не девается, просто переходит в деспотизм права. Которое обязательно и безусловно деспотично, как всякая логическая систематика…

      – Ноги!

      Коровища с тряпкой подобралась к нему. Раскольников задрал ноги. В чём же моя справедливость? Этот вопрос сам по себе несправедлив, неверно поставлен. Справедливость не в чём, а в ком, и если я отказываюсь брать её на себя, предпочитая передоверить её всеобщим безличным инстанциям, то, хотя и имею на это тоже полное личное право…

      – Иди-ка сюда, – поманила из кельи хозяйка.

      – Я здесь посижу, мне нетрудно ноги держать.

      – Иди, покажу кой-чего.

      – Видел я, матушка, всё, что показать можешь, – видел, – кротко отозвался Раскольников.

      – А этого не видал.

      Раскольников вздохнул, сложил странички стопочкой и побрёл на зов дебелой деспотки.

      Она вздёрнула рукав капота – на руке сверкнул широкий золотой браслет, осыпанный камнями, с большим рубиновым кабошоном.

      – Каков?

      – Кажись, княгиня тоже померла? – участливо спросил Раскольников.

      – Помрёт беспременно. Ты про штуку скажи: хороша?

      – Male parta male dilabuntur38.

      – Бе-бе-бе-бе-бе. Ну и болбочи себе по-тарабарски, как гусь с забором. Я сама скажу: хороша! – Хозяйка подбоченилась перед круглым зеркалом над комодом. – Княгиня! Подымай выше!

      Она любовалась не браслетом, а собой целиком. Простёрла руку, другой опёрлась на спинку кровати и, вскинув голову, спросила:

      – Похожа?

      – На что?

      – А так?

      Хозяйка взбила волосы надо лбом, напустила на физиономию надменно-умильную мину и встала в прежнюю позицию. Раскольников пожал плечами. Она свирепо скосила глаза на стену. Он тоже посмотрел, но не мог взять в толк, чего же она добивается.

      – Как хочешь, Алёна Ивановна, но на богородицу ты не похожа.

      Ведьма, осердясь, ткнула в какую-то картинку на стене.

      – Разуй глаза – вот же она! Вылитая!

      Раскольников вгляделся в гравюрку среди прочих портретиков и иконок. На ней изображена была Екатерина Вторая с известного портрета в виде законодательницы в храме богини правосудия.

СКАЧАТЬ