Отступление на Марс. Майлз Джон Брейер

Чтение книги онлайн.

      Красота девушки была такой, что не могла не задеть его самые нежные чувства: черты лица – несмешанного европейского типа, изредка встречающегося среди полинезийцев; глаза – темные, но блестящие – полны странного, манящего огня; губы – сладко-чувственные, хотя и полные; гибкое юное тело – цвета светлой слоновой кости, упругое и атласно-гладкое от многочисленных процедур ломи-ломи, местного массажа, – было благоухающе чистым, как росистый цветок, мягким, как облако, и наполнено сладким безумием.

      Ламайя была странным беспокойным созданием, страстно желавшим того, чего она хотела, и хитроумно умевшим это заполучить.

      С того вечера это стало неизбежным и очень приятным. В качестве доказательства доброй воли американец позволил своим сородичам нанести на его лоб символ их тайного общества и согласился на скрепляющее братство переливание крови.

      Он воспринимал татуировку как окончательную капитуляцию перед судьбой. Отныне возврата быть не может. Однако по какому-то странному сдерживающему влиянию, которое он даже не пытался объяснить, он никогда впоследствии не смотрел на собственное отражение в воде.

      Последовали месяцы, в течение которых он забыл обо всем, кроме солнечного света и полутени тропических дней и ночей, шума прибоя и Ламайи. Для девушки их связь являлась естественной кульминацией жизненного пути – порабощение избранного мужчины.

      Она творила свое колдовство, как человек, исполняющий свое предназначение. Для мужчины она была попеременно то разгорающимся пламенем, то дурманом. На какое-то время он полностью покорился безумию, охваченный ее чарами.

      Но позже, когда действие первого опьянения от новых ярких чувств прошло и он каждый день просыпался с осознанием того, что нарушить монотонность вечного солнечного света может только тень; что день за днем должны проходить одинаково – только шелест прибоя и Ламайя, – вот тогда в нем поднялось старое знакомое беспокойство.

      Он был похож на человека, пробуждающегося от долгого сна и осознающего чувство голода и нужды, на которые он до поры до времени не обращал внимания. По мере того как длинные сонные дни один за другим сливались в долгие бессонные ночи, его активный ум снова начал жаждать стимула в виде решения задач, напряженного, ответственного существования, к которому он привык. Он столкнулся с растущим беспокойством, которое никак не удавалось убаюкать. Не выдержав, оно обернулось против него и превратилось в грызущую ярость. Однажды серебристый парус часами порхал вдоль горизонта, словно манящая фея. Пока он был в поле зрения, американец лежал на песке, положив подбородок на руки и не сводя с него глаз.

      Ламайя примостилась рядом с ним, иногда с опаской протягивая руку, чтобы коснуться его неотзывчивой ладони. В ту ночь он не спал.

      Однажды на берегу среди других обломков – возможно, того самого корабля, который он видел, – оказались бумаги и журналы, вероятно, из шкафчика одного из судовых СКАЧАТЬ