Младший сын. Князь Даниил Александрович Московский. Дмитрий Балашов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в середину сажала владимирскую куклу в парчовом саяне и приговаривала, разводя руками:

      – Царская кукла!

      – Княжеска! – бросил Федя, как взрослый, глянув на подарок «московского князя».

      – Царска! – пропищала Проська ему в спину.

      «Пущай зовет, как знат!» – подумал он, хлопая дверью. На холоде дверь перестала забухать и звонко щелкала, закрываясь.

      В воздухе реяли легкие редкие снежинки. Эх! Слепить первый снежок, а скоро и салазки можно будет достать, вскочить, проехать со склона к пруду, а то побежать туда, к обрыву, куда ходят большие мальчики, и – вниз! Он еще ни разу не катался с обрыва, только с замиранием сердца смотрел, как с визгом и уханьем летели вниз, иногда перевертываясь, старшие парни и девки. В училище идти было еще рано. Федя огляделся и побежал искать Козла…

      Занятия он прогулял. Вечером мать с бранью усадила его за книгу, поставила свечу. Свечи зажигали редко: берегли. Они с Грикшей уселись носами друг к другу, шевеля губами, читали. Грикша читал медленно, но упорно и уже перевернул страницу засаленного служебника, а Федя, утомясь складыванием непослушных букв, остановился и начал разглядывать цветную заглавную букву, представляя, что это лодья, плывущая по озеру.

      – А ну, прочти! – потребовал брат.

      – Веди… он… зело… веди… возвокробех…

      Звонкая затрещина сопроводила его чтение. Федя вскрикнул, сжав кулаки:

      – Не дерись! Бате докажу!

      – Батя тебе ищо добавит!

      Это была правда. Федя сник и, глотая обидные слезы, стал бороться с непослушными буквами, трудно складывая:

      – Веди… он… наш… вонмими…

      – Вонми ми! – поправил Грикша, не глядя на него. – «Внимай» значит.

      – Вонми ми, и оци… сы… услыши ми… юс… мя… веди… он… зело… буки… Во гробех… Нет: во зскробех печалию…

      Свеча, колеблясь от дыхания мальчиков, тихо оплывала. Мать, посматривая на склонившихся сыновей, сучила и сучила пряжу. Сама она была неграмотна, как, впрочем, и все бабы на селе.

      Ноябрь встречали без снега, боялись, что вымерзнут зеленя. Однако за неделю до Филиппьева дня снег пошел сразу густой, пушистый и укрыл все. В обмерзшие, затянутые инеем окошки стало теперь ничего не видать, да еще для тепла одно из них задвинули задвижкой и заткнули ветошью, а в другое вместо бычьего пузыря вставили пластину ровного льда. Дома все чаще сидели в шубах, а приходя со двора, греться залезали на полати. Подходил Рождественский пост.

      Озеро замерзло, и по нему уже ездили на санях. Серое небо, мягко-лиловое, низко висит над землею и неслышно порошит снегом. Сугробы кое-где сравнялись с крышами. Ветра завивают серебряные смерчи, жалобно гудит в дымниках, шерсть на лошадях курчавится от мороза, облако белого пара окутывает входящих в избу. Козел прибежал; руки красные, его круглая, с острым подбородком, как у мышонка, мордочка СКАЧАТЬ