Уж на сковородке, или Слава богу, вынужден жить!. Наталья Волохина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ заслушается, глядишь, и в дому ладно. А эти – и не глухие вроде, и слова русские понимают, а не разумеют.

      Поселились Иван да Марья в маленькой комнате, в цокольном этаже огромного дома, похожем на муравейник. Черти им выделили комнатушку, метелки, шланг для поливу, лопаты снег сгребать и бумажек цветных немножко (они их «деньги» называли). В муравейнике этом и жили черти как муравьи, не только в смысле скученности, но и в смысле распорядку. Одни как трутни, другие как солдаты, третьи как королевы. Работа же основная у бесов известная – мучить. Одни детишек в школах терзали, другие взрослых на заводах непосильным трудом, третьи химической едой грешников травили. Нашим героям самое легкое мучение было, не зря Маша говорила, что они не совсем пропащие. А, может, не понимали бесы, что работа для них не наказание, думали, что всякий мусор собирать – самое большое унижение. Иван же, напротив считал, чем чище кругом благодаря его стараниям становится, тем ему лучше. И землю они с женой любили, цветочков кругом насадили, хотя в адском пекле те росли плохо, и тротуар с радостью мыли из шланга, дивясь, что за земля такая твердая, видно спеклась тут совсем. С бумажками этими – деньгами, было неладно. Не потому, что, как большинству, их не хватало, им-то как раз хватало, запросы были небольшие, а потому, что бесовские эти фантики мучения людей и грехи вокруг множили. Положит Маша деньги в плошечку на столе, а к ней соседка зайдет: «Что это ты, Маня, ценности открыто так, небрежно хранишь?». «Да какие ж это ценности», – улыбнется Марья, – вот я тебе песню сейчас запою, вот яхонт“. И заведет: „То не ветер вербу клонит, не дубравушка шумит, то мое сердечко стонет, то душа моя болит“. Соседка слезинку смахнет, тушь подотрет, повздыхает и уйдет. Глянь, а бумажек-то нет! Вот, бесовская сила! Или нечистый за песню мстит, или он же соблазнил соседушку бумажкой, чтобы Машин яхонт не взяла. Ваня даже грешным делом под влияние попал, так его муравьи, то есть грешники измучили. Вымоет он тротуар раненько водичкой, чтобы не так адским жаром пекло и дышать полегче, сядет на скамеечку отдохнуть и видит, что бесы и грешники на асфальт плюют и папироски бросают, порыхлит вокруг чахлых цветочков, а Цербер из восьмой квартиры их ядовитой мочой обольет, а то и чем похуже. Сгребет весь хлам да сор в бак, заметет аккуратненько, отвернется пот со лба утереть, смотрит – все снова кругом валяется. Пробовал он их усовестить, пел про: „Родная сторонка моя!“ – или еще „Родная, родная, родная земля!“, – да куда там. Потому и в аду, что совести нет. Вот и стал дворник Иван злые частушки петь, не злые, но язвительные, а грешникам хоть бы что, только похохатывают, да подначивают, чтоб еще спел. Чертовщина – одно слово. Иван даже разговаривать стал частушечным слогом: „Обана, да обана, во дворе все сметено, не сметёно под кустом, но и там мы подметём“. Шел как-то мимо Важный черт, штанишки узенькие, короткие, рубашечка в облипочку, морда в шерстях, руки в перстнях, услыхал дворниково пение, остановился: „Да ты рэпер, Ванька!“ „Отродясь ничего не пер, у нас вон без конца СКАЧАТЬ