Российский колокол № 2 (46) 2024. Литературно-художественный журнал

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ столица та же. И снег. Только не колкий, а мягкий, влажный, густой. Оттепель. А вот разговоры с Сергеем Павловичем стали совсем скупые.

      – О чём ты всё думаешь?

      Сергей Павлович увлёк его в кофейню недалеко от академии, в переулке. Никита отхлебнул из кружки, сморщился, потёр обожжённую губу:

      – О тёте. Надо бы съездить.

      – Так съезди. – Сергей Павлович размешал пенку ложечкой и положил её на салфетку – не звякнула.

      – Репетиция же.

      – Если такая, как сегодня, то лучше поезжай.

      – Вы находите? – Никита сделал ещё один глоток, опять поспешил: по обожжённой коже ещё горячей.

      – Нет, в том-то и дело, что я ничего не нахожу, мой друг. Ни в вашей игре, ни в ваших словах.

      Сергей Павлович улыбнулся мягко, но Никиту и это обожгло. Он отодвинул чашку, кофе плеснулся через край.

      – Просто съезди. Место останется за тобой. – Сергей Павлович бросил салфетку на темнеющее пятно.

      – Хорошо, – Никита вымученно улыбнулся. – Завтра.

* * *

      Порой чужая проницательность была хуже равнодушия. Но только порой. Сергей Павлович и Аня – те, кто, и не спрашивая ни о чём, всё замечают. Сгрызенные ногти, круги под глазами. Вжатую в плечи голову.

      – Мне вот этот лак помог, попробуй.

      – Вот что, дружок. Я записал тебя на двадцать шестое. Не хлопай глазами. Сходишь, побеседуешь, там выпишут рецепт. На транквилизаторы. Пора уже что-то делать. Нельзя уже столько не спать… Будь добр, сходи. Это недалеко от академии.

      Он помнил эту запись на двадцать шестое. Был конец февраля. А для кого-то – конец мира. Казалось, психотерапевт нервничал больше него самого… Никита позвонил маме, и они говорили, говорили, обсуждали перспективы. Мама обрывала себя: боялась слишком надеяться. А вот по чуть-чуть – можно.

      Мама оказалась права. Теперь, почти год спустя, в декабре, каждая новая сводка говорила об этом: лучше по чуть-чуть. Тогда не так горчит. Мир продолжал корчиться. Кровь приливала к ране, в которую вбит болт. Глубоко вбили. Если вытащить – есть риск не выжить, захлебнуться. Но и с болтом нельзя. Это тоже смерть. Только медленная. Рядом с риском жила надежда. Там, рядом с каждым, кто остался жив, жила она.

      А здесь… всего было меньше. И мира, и надежды, и войны. Здесь было проще. Не надо жить на острие. Смог бы ты жить так всё это время? Не задохнулся бы? От боли, потерь, несправедливости, бесконечных слухов. Вечного понуждения себя. На жизнь, на радость, на помощь. Даже если бы не стал солдатом. Просто бы жил в Ецке. Носил маме с бабушкой воду. Бегал в аптеку. Вжимал бы лысую голову в плечи… Зарыл бы талант в землю, но, может, не чувствовал бы себя таким бесполезным – талантливым! – дерьмом!..

      К тётке второй месяц не едешь. А она ждёт. И лекарств, которые в столице проще достать. И человеческого внимания. Это от неё и отца у тебя музыкальная жилка. Тётя Вера проработала всю жизнь учителем музыки.

      – А могла бы, – взмахивала рукой. Закуривала. – Ты хоть не бросай. Я вот не доучилась, СКАЧАТЬ