Потеряв надежду видеться с детьми, Владимир переехал в ближайший город, всего в часе езды от родного села. Когда дочери заканчивали школу, он написал им письмо, начинавшееся словами «Дочки мои любимые» и приглашал приехать к нему в гости, но волею нарцисса Владимир не увидел их и в этот раз. Он вынужденно расстался с дочерьми, когда старшей, Варваре, было два года, а младшей, Надежде, всего год, поэтому в их памяти он, конечно же, не запечатлелся. Можно сказать, что дочери так ни разу и не увидели своего отца, поскольку болезненно гордый нарцисс считал себя в праве вершить судьбы людей.
Последнее, что было известно о Владимире, то, что он уехал на заработки в Горный Алтай и исчез бесследно. Никто его больше не видел.
Поскольку нарцисс, как черт ладана, боится физической силы, так как лишь она способна пошатнуть его веру в собственное великолепие, то, чтобы не выставлять себя в невыгодном свете избитой кем-то, для будущих поколений (детей и внуков) она приготовила специальную побасенку. Она неохотно вспоминала о Владимире, но когда кто-либо из детей или внуков настаивал на этом, то в качестве причины развода с ним упоминала, что он любил читать книги, когда она просила его что-то сделать.
Более нелепого аргумента искаженное мировосприятие нарцисса и придумать не могло (лишь раз она вскользь упомянула, что он ее избивал). В действительности же дело происходило следующим образом: когда токсичный перфекционизм Нонны требовал от Владимира сиюминутного и беспрекословного выполнения какого-то приказа (по факту имел место очередной случай понукания), она увидела его читающим и не реагирующим на ее гнет, что в ее сознании зафиксировалось как вопиющий случай неподчинения великолепному нарциссу. Из-за двух таких ситуаций она посчитала его творческим человеком, о чем и поведала, детям, внукам и всем остальным родственникам.
Нонна же еще до своего первого «жертвоприношения» была твердо уверенна в том, что имеет полное право распоряжаться судьбами других людей. Никакие споры и увещевания не способны были утихомирить в ней сатану. Так, за первой сломанной судьбой Владимира последовали еще шесть методически изуродованных психологическим садизмом судеб.
Илья
При описании жизни Нонны невольно напрашивается аналогия с Зоей Вергер, описанной когда-то Ольгой Кобылянской. Но, если о дурном нраве Зои, угнетавшей родных, знала вся деревня, за что ее и прозвали волчицей, то о дурном нраве или, если быть точным, о необычной форме сумасшествия Нонны подозревали лишь некоторые родственники, а в селе у нее была положительная репутация.
Первое, что мешало выставлению ей правильного «диагноза», являлось то, что она не жалела денег для нуждающихся родственников, и каждый, кто просил, обычно их получал. Создавалось впечатление, что человек является добрым и заботливым.
Второе СКАЧАТЬ