Егор Летов: язык и мир. Опыт психолингвистического подхода к поэзии. Олеся Темиршина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ тип представлен в образе субъекта, который лишен «опознавательных знаков». Таким субъектом может быть некто «безымянный», кто «широко шагает прочь» («Простор открыт», с. 320), солдат (который, уснув-умерев, выходит за пределы мира – «Невыносимая легкость бытия», с. 453), «вольный кораблик», плывущий за горизонт («Семь шагов за горизонт», с. 308) и др.

      Противопоставленность ПДМ 1 и ПДМ 2 заставляет предположить, что если в ПДМ 1 субъект был пассивный и неподвижный, то в ПДМ 2 – он должен стать активным и подвижным. Однако эта идея верна лишь отчасти. Действительно, в контексте центробежного сюжета субъект движется, однако – и это парадоксально! – он остается неактивным.

      Если мы внимательно присмотримся к соответствующим текстам, то увидим, что движение лирического героя вызывается внешними факторами, его движет нечто. Так, в стихотворении «Что означает..» импульс к движению дает земля, которая «пинает ⁄ изгоняет прочь» (с. 352), в тексте «Невыносимая легкость бытия» путешествие осуществляется, видимо, в посмертном сне, что также исключает возможность прямого контроля процесса. Однако самый интересный вариант такого «неактивного» движения находим в стихотворениях «Простор открыт» и «Семь шагов за горизонт», где субъекта к границам бытия несет водный поток: «Понесло ⁄ по воде / уголек» (с. 320) и «Вольный кораблик, послушный поток» (с. 308).

      Мотив движения с потоком обусловливает появление в поэтическом мире Летова уникального образа – образа текущего человеческого тела, которое представляет второй тип субъекта, включенного в сюжет центробежного движения. Этот образ появляется в стихотворениях «Царапал макушку бутылочный ноготь…» («И гневные прадеды славно сочились», с. 329), «Вспыхнуло в полночь…» («А дедушка мертвый, былинный, лукавый ⁄ Лежит коромыслом, течет восвояси», с. 128), «Офелия» («Нарядная Офелия текла через край», с. 299).

      Рассмотрим семантическую этимологию этого причудливого образа. Возможно, что текущее тело является смысловой производной от образа водного потока, несущего героя к иному пространству. Любопытно, что в раннем манифесте вненаходимости, песне «Я летаю снаружи всех измерений…», появляется образ «моей незастывшей реки». Иными словами, на пути к иному миру происходит слияние потока и субъекта, вызывающее неразличение того, кто движется, и того, что движет. Этот образный синкрет, в рамках которого не различаются субъект и сила, приводящая его в движение, и обусловливает появление текущего тела.

      Итак, тело, включаясь в сюжет центробежного движения, либо плывет по течению (первый тип субъекта), либо само становится течением (второй тип субъекта). При этом во втором случае мотив центробежного движения осложняется мотивом свершившейся смерти. Безусловно, центробежное движение, связанное с субъектом первого типа, также содержит в себе «смертельные» коннотации (ср. мотив «посмертного сна» в стихотворении «Семь шагов за горизонт»), однако в случае с текущим телом эти смыслы выражены гораздо более сильно, как СКАЧАТЬ