друзей была Джайляу. Эвальд давно мечтал попасть в эти места. Здесь, в предгорье Алатау, была ещё не тронутая природа, ручьи не высыхали почти всё лето, в лощинах стояла трава в рост человека, и на зелёных холмах нагуливали жир овцы. В детстве он бывал здесь много раз. Живший через дорогу сосед, колхозный шофёр дядя Боря, когда ему выпадал рейс на Джайляу, брал с собой своих двух сыновей и, так как Эвальд был их самый верный друг, его тоже. У него осталась в памяти длинная ухабистая дорога, зелёные холмы, видневшаяся за ними горная гряда, обтянутые широкими лентами с казахским орнаментом серые и белые юрты, запах горелого кизяка и кислого молока. День на Джайляу проходил всегда по одному и тому же сценарию. В первую очередь, друзья забирались по еле заметным уступам на высокую гранитную гору и с интересом наблюдали за шофером и чабанами, превратившимися вдруг в лилипутиков. От мотора игрушечной машины шёл пар. Чабаны и дядя Боря выгружали ящики из кузова, потом что-то загружали в него и, в конце концов, по установившейся традиции исчезали в одной из юрт. Возле неё на сложенном из камня очаге стоял казан, в котором варилось свежее мясо. До самого вечера мальчики были предоставлены самим себе. Они лазили по горам, бегали наперегонки с собаками по травянистым склонам, дразнили бородатого козла, катались на неосёдланных лошадях, и к вечеру валились у юрты от усталости на землю. Через кошму слышен был громкий разговор и смех. Когда начинало темнеть, дядя Боря выходил вместе со своими собутыльниками на улицу. Кто-нибудь из казахов забрасывал в кузов связанного по ногам живого барана. Дядя Боря прощался за руку с чабанами, с их жёнами и детьми, с трудом залазил в кабину старенького ЗИСа и дети усталые, но счастливые, ехали домой. Дорога назад была ещё длиннее, чем на Джайляу. Пьяный шофёр терял иногда управление, колёса налетали на камни или выскакивали из колеи, маленькие пассажиры в кузове до хруста в пальцах держались за борта, боясь вывалиться, но всё-таки к полночи были дома.
Здесь на Джайляу Эвальд познакомился с Дарбаем. Он учился в интернате, но все каникулы проводил у своих родителей на отгоне. Случайно они оказались в одном институте и дружба, начавшаяся в детстве, за время учёбы окрепла. После института их распределили в одну и ту же строительную организацию. Эвальд долго оставался рядовым инженером, а Дарбай сделал карьеру, перешёл работать в райком инструктором. Он далеко пошёл бы со своей способностью аргументированно говорить, деловой хваткой и связями родителей, но пришедшая перестройка распорядилась его судьбой по-другому. Теперь он имел собственное хозяйство. Несколько отар паслись на Джайляу, на восстановленной ферме стояло два десятка коров и старенькие тракторы обрабатывали приватизированную им землю. Дарбай давно звал друга в гости, но у Эвальда не было времени. После каждого письма из Казахстана ему несколько ночей снилось Джайляу. Во сне он лазил, как в детстве, по горам, бежал по пологому склону к видневшимся в лощине юртам, пил из пиалы пахучий терпкий кумыс или наваристый бульон, и просыпался, запыхавшийся от долгого бега и от вкуса кумыса во рту. Наконец-то, у него нашлась возможность вырваться
СКАЧАТЬ
