Твою дивизию!
Я кладу трубку и телефон звонит снова. Я смотрю на Наташку, а она только головой качает. Вот, так. Вот, такие дела…
3. Реввоенсовет нас в бой зовёт
– Ну что, Наташ, делать будем? – хмурюсь я. – На разборку с грузинами поедем или к Черненке?
– К Черненке, – не раздумывая отвечает она.
– Почему? – удивляюсь я. – Бандиты же грозят сжечь производственный объект, а тут просто дедушке что-то в голову пришло.
– А чего им на самом деле надо? Грузинам.
– Да кто же их знает, – пожимаю я плечами. – Наверное, хотят справедливость восстановить. Изгнать, например, Цвета из Питера и получить компенсацию, а заодно и укокошить кого-нибудь.
– Черненко, – повторяет она. – У него власть, а бандиты бьются за деньги.
– Это как посмотреть, конечно, – хмыкаю я. – За что они бьются. Но, как сказал Фрэнсис Андрервуд из «Карточного домика», Деньги – это особняк в Сарасоте, который начинает разрушаться через десять лет. А власть – старое каменное здание, построенное на века.
– Ну вот, – кивает она.
Я звоню Лиде, Баксу и Дольфу. Цвет всё ещё в Питере, так что ему не звоню. А ещё – Скачкову. Ну, и Чурбанову тоже. И только переговорив со всеми этими людьми, я выезжаю на Старую площадь. Машина у меня к этому времени уже имеется, причём моя же, отремонтированная, с поменянными стёклами. А вот стражники и защитники новые. Хоть и не надолго, я надеюсь, но нельзя не признать, часто выбывают ребята.
– Так, что-то ты не слишком быстро явился, – высказывается недовольно Гурко. – Пошли скорее, а то будет тебе на орехи.
– А о чём речь-то вообще?
– Мода, мой юный друг. Ты становишься модным атрибутом заслуженного политика.
– Марк Борисович, что за шутки! – хмурюсь я. – Что за мода! О чём речь? Скажите.
– Не знаю, это не шутки. Хочет на тебя посмотреть. Моё предположение такое.
– Я что, собачка говорящая?
– Это не самый плохой вариант из всех возможных.
Мы заходим в приёмную, здесь никого нет. Уже вечер.
– Погоди немного, – кивает мой сопровождающий и скрывается за дверью.
В пустой приёмной тихо и торжественно. Я присаживаюсь, но тут же поднимаюсь, потому что Гурко выходит из кабинета и делает приглашающий жест.
Я захожу в стандартно-роскошный чертог. Портреты молчаливых вождей встречают меня строгими взглядами, взывающими к благоговению. Седовласый жрец этого святилища, отделанного деревом, вершит свой ритуал. Склонившись над бумагами, он перекладывает их с места на место и не обращает на меня внимания.
Должно быть, от его холодности я должен почувствовать озноб и неуверенность. И да, есть что-то леденящее, что исходит от его фигуры. Но я уже пуганный, так что чего уж, можно не строжиться лишний раз.
– Здравствуйте, Константин Устинович, – говорю я, останавливаясь в трёх метрах от его стола.
Он поднимает глаза и смотрит, ничего не выражая, не проявляя никаких СКАЧАТЬ