– Прости, мне было не до того, – тяжело вздохнул Гоша под зарождающийся свист чайника.
– Что-то случилось? – Девушка звучала искренне озабоченной.
– Нет. То есть да. У меня отец повесился, – неожиданно для самого себя парень выдал правду.
– Господи, какой кошмар! Ты в порядке?! Хочешь, я сейчас приеду?! – Визги на другом конце линии заставили ненадолго отвести телефон от уха.
– Нет, не нужно. Все нормально, – решительно заявил Сибирский.
– Уверен?
– Абсолютно. Просто пока не знаю, хочу ли туда ехать.
– Подумай хорошенько! Если что – дай знать, я могу полететь с тобой! – деликатно ввернула Дубинина.
– Спасибо, Юль, я ценю твою заботу, но справлюсь сам. Дела обсудим по возвращении, ок?
– Разумеется. Береги себя, Гош!
– Буду. Ибо больше некого.
Фирменный черный юмор нашел выход даже в этом диалоге. Сибирский знал, что поставил собеседницу в неловкое положение, а потому смело нажал «отбой». Беречь чувства литагента он не планировал. В конце концов, Гоша прекрасно помнил, как обивал пороги издательства и эта самая Дубинина с хладнокровной маской вместо лица выдавала ему незамысловатые отказы. Проще говоря, отшивала. Забавно, как все поменялось с тех пор, как провинциальный писака вошел в TOP-10 самых продаваемых авторов России и стервозная шатенка иначе взглянула на того, кто годами добивался ее внимания.
«Гоша, ты, конечно, не парень, а мечта! Почему же до сих пор не женат?!» – то и дело кокетничала Юлия на перекурах, выпуская тонкие струйки дыма из пухлых губ. «Первым делом, первым делом самолеты…» – праздно отвечал Сибирский и сразу же возвращался к обсуждению деловых вопросов. Дубинина злилась, но виду не показывала. Вернее, ей так казалось. В пронзительных карих глазах мелькали грозные искры. Георгий знал, что нужен девушке лишь в качестве трофея, посему пользовался ею без зазрения совести.
Но теперь все эти мыльные оперы представлялись пылью. Мироздание в очередной раз показало наглядно, что́ есть мимолетная блажь, а чему суждено жить вечно. Страхи, что Гоша считал побежденными, неумолимо возвращались… Просачивались сквозь замочную скважину, проходили в приоткрытые по всей квартире окна. Они обвивали Сибирского, как нити пустую катушку. И чем сильнее был отпор, тем грубее становился натиск.
Гоша чувствовал себя Дэнни Торренсом, героем «Сияния». Сибирского, как и странного малыша, затягивало в необъяснимый транс. Но в отличие от кинговского героя, он видел не будущее, а прошлое: ужасное время, что тянулось в его собственном «Оверлуке» площадью тридцать три квадратных метра.
Сибирский хлебал давно остывший чай и листал предложения авиакомпаний, но по-прежнему не знал, хочет ли вернуться на малую родину. Бессмысленно сравнивая цены, писатель понимал, что может позволить себе билет на любой из рейсов. СКАЧАТЬ