От подъема до отбоя. Валерий Петрович Рогожин

Чтение книги онлайн.

      – Существует версия, причем ее придерживаются серьезные исследователи, что организатором погромов была еврейская организация Бунд. Это правда?

      Сержант опять в задумчивости, ни о каком Бунде он сроду не слышал, но сказать это курсантам нельзя ни в коем случае. Он начинает мямлить про провокации, про идеологию и идеологическую борьбу, но его уже никто не слушает.

      Для меня это простое озорство. Максимум, что я могу получить – это еще один наряд, а у меня их уже и так несколько десятков. Для сержанта это пусть небольшое, но продвижение по службе, это авторитет, это дальнейшая служба, а значит и дальнейшая жизнь.

      Как-то в порыве откровенности он попытался устроить разговор по душам.

      – Я не могу тебя понять, – говорит он, – с одной стороны ты чуть ли не отличник, которому чуть-чуть надо помочь, поддержать и ты будешь отличным воином, а с другой – разгильдяй, на котором пробы ставить негде. А таких нужно только гнобить и продыхнуть не давать.

      Я предложил офицерам развивать кругозор курсантов, читать им по минут пятнадцать стихи на занятиях. Стихов я знал множество. На крайний случай были две библиотеки в солдатском клубе и в офицерском, где, и в том и в том, меня уже хорошо знали.

      Офицеры согласились. Синьков пытался возражать, но ему слова особо не давали и началось.

      Первые занятия я читал Сергея Есенина:

      «Вы помните, вы все, конечно, помните», «Потому что я с севера что ли», «Друг мой, друг мой, я очень и очень болен, Сам не знаю откуда взялась эта боль», потом перешел на Евтушенко: «Она была первой, первой, первой кралей в архангельских кабаках»

      Когда прозвучала стерва Синьков подпрыгнул, но ничего не сказал. Когда же на следующем занятии прозвучал Вознесенский:

      «Аве, Оза. Ночь или жилье, псы ли воют, слизывая слезы, слушаю дыхание Твое. Аве, Оза.» он терпел. Он терпел: «Он бьет ее, с утра напившись, его костыль свистит над пирсом», терпел: «Стареющие женщины учили нас любви, отсюда зависть желчная и пустота в крови». Он вставал, ходил, садился, морщился, короче, всячески показывал свое недовольство.

      Но когда прозвучало: «…вспыхнув синими очами, он сказал, А на фига?»

      Сержант не выдержал. Он подпрыгнул. Он заговорил, причем вышеназванное «на фига» было самым мягким выражением, он махал руками, он вспомнил всех моих родственников до седьмого колена, он припомнил литературу, историю и обществоведение и, кажется, преподавателей по этим дисциплинам, и только минут через десять он успокоился. Литературные наши чтения были прекращены немедленно, а я доставлен к командиру взвода.

      Если бы сержант додумался отправить меня к комбату, да еще напомнить последнему историю про боевой листок и «святую мать противогазную», я не знаю, чем могло все закончиться. Но иметь дело с комбатом было опасно и для самого сержанта. Комбат был человеком непредсказуемым, сержант мог лишиться и лычек и теплого места СКАЧАТЬ