На доблесть и на славу. Владимир Бутенко

Чтение книги онлайн.

      Долгое заледенело молчание. Кузнец дотянул цигарку до кончика и сердито отшвырнул окурок:

      – От немцев всего жди… А я никуда не тронусь!

      – Твоего желания не спросят! Загребут, а там выкручивайся… – приглушенной скороговоркой отозвался Михаил Наумцев. – Сховатъся надо! За Сукрутой горой есть пещера, все поместимся. Прокоп правильно остерегает: силком поведут.

      – Кого силком, а кто сам помчится, – намекнул Прокопий и сам же пояснил: – А как быть Шевякину? Звонареву? Тому же Маркянычу?

      – Нашкодили они крепко, по самую репку! – хохотнул Веретельников и осекся, встретив гневный взгляд Ковшарова Филиппа, пришедшего в новой белой папахе и приталенном дорогом полушубке.

      – Да и тебе, дядька Васька, не миновать суда! – с ходу завелся красавец Филипп, шевельнув ловко закрученными черными усами. – Кто кресты на церкву водружал? А не ты ли в отряд самообороны первым записался?

      – Не кори! Мы все в пушку.

      – А ты других не стращай! Придут энкавэдэшники – они разберутся. «Находился в оккупации?» – «Находился». – «К стенке! За непротивление врагу». Я «особистов» повидал.

      – Да что ты?! – вскрикнул дед Дроздик, перебирая ослабшими ногами. – Дак всех же тогда… переказнят.

      – Бабы новых народят, – успокоил дед Корней, охотник до розыгрышей, и подмигнул Филиппу. – А ежли, скажем, состоял на службе при старосте?

      – Расстреливать не станут, – подумав, сказал Филипп и сожалеюще посмотрел на конюха. – Повесят!

      – Как так? Что я коням хвосты крутил? – осердился Дроздик. – Брешешь ты, Филька!

      И надо же было показаться в проулке Тихону Маркянычу! Он брел к управе, опираясь на палочку. Дед Дроздик замер с округленными глазами. Прокопий дернул за рукав его кожушка, подначил:

      – Гляди, миллионщик идет! Должно, по тебе соскучился.

      Казаки оживленно раздались, наблюдая за Тихоном Маркянычем и ожидая встречи стариков, обещавшей быть весьма забавной. Но всполошенный выдумщик не желал выяснения истины. Комкая в руках плетку, прошмыгнул за угол каменного здания и – был таков.

      Тихон Маркяныч, блестя повлажневшими глазами, приветствовал хуторян с наклоном головы. Ему ответили сдержанно. Он попробовал пошутить, но снова вышло неладно. Необъяснимая отчужденность точно отгородила казаков. За полтора месяца, которые не показывался на людях, Тихон Маркяныч так состарился, что даже неунывающий Наумцев Михаил не сдержал вздоха. Как на колу висела на костистых плечах винцерада[3]. Запавшие щеки, посветлевшие глаза, бородища придавали бывалому казаку отшельническую строголикость. Узнав, что староста в станице, но обещал вскорости вернуться, Тихон Маркяныч высмотрел место на бревне, уложенном на молотильных камнях, присел, привалившись спиной к теплым доскам крыльца.

      Его как будто не замечали. Толковали о рыбалке и охоте, спорили о пустяках, делились похабными анекдотами СКАЧАТЬ