Всё тело ломило. А в голове – «Так тебе и надо. Так и надо. Ещё».
Бой окончен. Тайра, которая пряталась под одним из кресел на трибуне и поблёскивала в течение боя взволнованными красными огоньками глаз, бросилась к хозяйке с громким урчанием, легко, как белка, запрыгнула на башню, где лежала Ева.
– Ты проиграла. И все проиграли из-за тебя. Ты же этого хотела? Гордишься собой? – звучал насмешливый голос в Евиной голове.
Тайра голоса не слышала. Она топтала по ногам и бёдрам распластавшейся на полу Евы в приливе любви, отиралась, а Ева чувствовала боль. Броня оставила синяки и ссадины, удар топтыги разошёлся, казалось, разом по всему телу.
Ева с трудом освободилась от экипировки. Взгляд остановился на собственных руках – тонкий слой морщин покрыл кожу кистей – казалось, что руки похудели и кожа стала похожа на ломкую целлофановую плёнку.
– Невозможно, – подумала горе-воительница, но что-то отозвалось в ней тревогой. Ей не показалось. Ослепительный свет подступал. И Ева знала: ещё одна вспышка, ещё один вырвавшийся свет может убить. Как она позволила свету проснуться и вырваться? Ядерная бомба.
В этот раз смогла втянуть свет обратно. А если бы волна разошлась дальше, то уже не хватило бы силёнок откатить нарастающий свет. Рассекла бы уже саму Еву на пыль. И она бы на ветру пыльцой поблёскивала.
Ева постаралась обнять источник света, внутренне. Просто представить, что обнимает себя и делится теплом с ним, живым осколком света, застрявшим в её теле. И одновременно хочет, чтобы он резко расправил крылья, доводя боль до пика и тем самым отключая её. И продолжал безмятежно спать.
Тайра притихла, её взгляд замер. Она сверлила солнечное сплетение так, как будто там показывали рекламу корма, так, как будто ждала, что вот-вот из-под Евиных рёбер вынырнет жирная мышь.
– Эй! – Ева потрепала любимицу за ушами. – Не пугай меня.
Тайра настороженно дёрнула ушами и загудела, не сводя глаз с солнечного сплетения хозяйки. Зрачки дрожали быстро и мелко. Ева вгляделась в кошачьи глаза. Суженный зрачок как будто покачивался в блестящей линзе на фоне голубой радужки. Как мелькают поезда на фоне моря. А ты стоишь у железнодорожных путей и ждёшь, когда промелькнёт последний вагон, чтобы увидеть упирающееся в горизонт море. Вот-вот… вот-вот… и чистый горизонт. Или не ждать? Промелькнуть между вагонов? Не мысль – молния. Даже порыв – резкий, быстрый – вперёд. Неосознанный. Рвануть между вагонов, не дожидаясь, пока поезд пролетит. Рвануть между мельтешением кошачьего зрачка, не дожидаясь, пока глаз остановится. Мысли только спешат за порывом, не поспевая, в панике объясняя мозгу самоубийственный шаг вперёд. Взгляд проваливается за мельтешащий кошачий зрачок. Но вместо боли – падения, вместо горизонта – тёмная пещера грузового вагона. Запах СКАЧАТЬ