Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа. Александр Куприянов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ романом. Тут возникает Валька. Или ее звали как-то по-другому? Рыжая и конопатая девочка из нашего класса с длинной косой толщиною в руку. Веснушки, как солнечные брызги, на лбу. Я носил за ней портфель с учебниками и тетрадями, терпя презрение дружков. В кино я садился рядом и в темноте искал ее руку. Она пахла удивительно. И я никак не мог разгадать таинственный и сладковатый запах… Физиология в чистом виде! Затянувшийся энурез. Дети, бывают, писаются до третьего класса. Валька пахла детским грехом. Еще мне нравилась учительница-географиня. С черными бровями и загадочной улыбкой. Но представить себя с ней в кинозале, на последнем ряду, я еще не мог. Ее звали Галия Каримовна. В детстве вообще влюбляешься чаще, чем во взрослой жизни. Да почти что каждый день влюбляешься. И все время думаешь – вот она, твоя первая любовь! Вот поэтому взрослые живут скучно, а дети радостно. «Музыка в клубе кончилась, а дети продолжали отплясывать». Надо бы проверить, кто так точно подметил? Цитату помню, автора – нет.

      И вдруг я слышу смертельный вопль. Так кричит маленький ребенок. На самом деле кричит зайчишка, попавшийся в мою петлю. Он видит приближающуюся смерть. И он кричит перед гибелью. Может быть, в этот момент ты и становишься писателем? Следующий фрагмент-осколок – я замерзаю в снегу. Зайчонок притаился у меня за пазухой. Но лыжи с проволочными креплениями мне уже не снять. Мне легко и спокойно. Я замерзаю. Чьи-то сильные руки выдергивают меня из сугроба и ставят на ноги. Это Хусаинка Мангаев по прозвищу Пыжик, мой дружок, посланный встревоженной мамой по моему следу.

      …Рассказ назывался «Шуршик уходит в лес». Его опубликовали в толстом журнале. Школьное сочинение с непридуманным сюжетом. Редактор ничего не поправил. Зайчонка я назвал Шуршик. Он все время шуршал в картонной коробке под моей кроватью. Ну и от Шурки, конечно. До весны мы с мамой лечили ему передавленную стальной петлей лапку. А в апреле выпустили в лес. Лапка срослась. Такую шину – две дощечки – смастерил зайчонку отчим Иосиф. Он не каждый день гонялся за нами. Иногда он ставил меня перед собою и начинал воспитывать:

      – Вот вы с мангаятами воруете огурцы в теплице, у завучихи Глафиры… Недавно ты без спроса брал мою двустволку… Скажи, кем ты хочешь стать в жизни, Шурик? Неужели хулиганом?

      Я должен был отвечать – хочу стать киномехаником… Но я упрямо говорил:

      – Хочу стать капитаном!

      Глаза Иосифа сужались:

      – Ну что ж… Тоже неплохая профессия!

      Троецкий, пока не спился, был хорош собою. Волосы на голове вились – в деревне говорили: «из кольца в кольцо». Высокий и статный, всегда в отглаженном костюме. Себя Иосиф позиционировал сельским интеллигентом. Когда шел на охоту, обязательно надевал шляпу с перышком за лентой. И произносил загадочную для меня фразу: «Тартарен из Тароскона!» Охотился на гнилом болоте за домом Мангаевых. Болото называлось марью. Воняло отвратительно. СКАЧАТЬ