Неправильный глагол. Воспоминания о детстве, юности и музейной жизни. Евгения Перова

Чтение книги онлайн.

      Отец

      В метрике у меня стоял прочерк – безотцовщина. Наивная мама учила меня, маленькую, на вопросы посторонних об отце отвечать: «Погиб на фронте» – это в 50-е годы! Не скажу, чтобы я в раннем детстве так уж сильно страдала от отсутствия в моей жизни отца – нет его, и вроде так и надо.

      С мамой вообще было невозможно разговаривать на интимные темы, таким закрытым человеком она была. Вот я и не спрашивала. В подростковом возрасте я больше стала об этом думать, и однажды, роясь в маминой старой сумочке, где она хранила разные документы, я нашла квитанцию перевода на сто рублей от 1953 года. От него. Это я как-то сразу поняла. Так я узнала, как его зовут: Хомутовский Андрей Викентьевич. Это было потрясением: значит, я на самом деле Евгения Андреевна Хомутовская?!

      Помню свое тогдашнее чувство: ну и ладно, ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось! Раз мы ему не нужны, то и он мне не нужен. Это чувство, как я сейчас понимаю, отравило мою юность, усугубив чувство неуверенности в себе и недоверие к мужчинам. Разве я могу кому-то понравиться, если даже отец меня не захотел?!

      Никто и никогда не называл меня «безотцовщиной» и не попрекал происхождением. Впервые я столкнулась с некой дискриминацией в приемной комиссии Иняза. Общество было, конечно, советское и бесклассовое, но различия между провинциальными мальчиками-девочками и столичными ощущались очень остро, особенно в Инязе! А тут проявилось еще одно различие: у меня в метрике вместо имени отца стоял прочерк – именно таким образом в те времена оформлялось свидетельство о рождении ребенка для незамужней женщины, принесшей, что называется, «в подоле». Когда лощеный молодой человек окинул меня презрительным взглядом и стал допрашивать, почему это у меня здесь прочерк, я почувствовала унижение. Всем своим видом он показывал, что таким, как я, тут не место. После этого мама сделала мне новую метрику, где в качестве отца был вписан вымышленный Перов Георгий Николаевич. Но больше никто этим вопросом не интересовался.

      В следующий раз я узнала об отце из письма маминой подруги Вали Кизиловой, которая так и жила в Верхней Салде. Мама часто получала письма от Вали, но я никогда их не открывала, как никогда не влезала в дневники, которые мама постоянно вела. А в этот раз мамы дома не было – она лежала в стационаре с очередным психическим обострением. Даже не знаю, что меня дернуло открыть письмо! Так я узнала о смерти своего отца. Это письмо меня потрясло. Во-первых, кончина отца. «Кончина» – в этом слове есть безусловная окончательность, полная завершенность. Я могла всю жизнь обиженно задирать нос, говоря себе, что никакой отец мне не нужен, но когда я узнала о том, что его больше нет… Все, конец. Я никогда его не увижу, не услышу его голос, не пойму, СКАЧАТЬ