Неправильный глагол. Воспоминания о детстве, юности и музейной жизни. Евгения Перова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ эти лошадки были статичные – такие маленькие скульптурки, весьма достоверно сделанные. Ноги у них не двигались, хвост и грива не развевались.

      Даже сны снились про лошадей – один затейливый, составной, как матрешка: снится мне, что я скачу верхом. Такое счастье было! Во сне просыпаюсь – и снова я верхом, уже вроде бы наяву. Вот здорово!

      Живую лошадь я редко видела – ну, проезжал татарин на телеге, запряженной лошадью – «Старррье берррем!» Бежали дети, несли ему – сейчас уж и не помню, что именно. В обмен давал мячик на резинке или обезьянку. А потом все прошло, вся это страсть. Наверное, после того как меня укусил пони в зоопарке – я ему протянула пустую ладошку, он понюхал… и укусил! Не больно, но неожиданно.

      Еще были у меня китайские куколки – маленькие, в синих и красных брючных костюмчиках, с волосами из тонкого черного шелка. И кукла, привезенная дядей в подарок: младенец фарфоровый, у которого глазки закрывались. А в приданом были даже пустышка, бутылочка с соской, башмачки и комбинезончик. Несмотря на наличие кружевного платьица, куклу я назвала Димкой – в честь только что народившегося братика подружки, такое сильное впечатление произвел младенец. А потом, уже практически взрослой четырнадцатилетней девушкой, влюбилась в пластиковую куклу-блондинку, одетую в наряд Красной шапочки. Все-таки выклянчила! Назвала Мартой и долго ее любила… Куда она делась? А Димка жив до сих пор! Правда, глазки уже не закрываются, а таращатся… И от приданого ничего не осталось.

      Кошки-собаки

      Раз уж речь зашла о лошадках, расскажу и про прочую живность! Сначала про козу. Коза у нас была белая, звали ее соответственно Белка. Она паслась на лужке, привязанная веревкой к колышку. Завидев кого-нибудь, она поднимала голову, смотрела бессмысленными желтыми глазами и вопросительно ме-мекала. Козу я любила, а свинью боялась – однажды дедушка принес и выпустил из мешка на кухне совсем маленького поросеночка, а я вскочила на лавку и завизжала не хуже поросенка, так напугалась! Поэтому, когда какие-то официальные люди пришли к нам проводить учет домашнего скота, я решила козу спасти. Дело в том, что хлев был двойной: в переднем обитала коза, а во втором – заднем – жила в полутьме свинья, ворочаясь там и грозно хрюкая. Официальные лица свинью бы не увидели, а коза – вот она, пожалуйста. Возьмут, и отберут Белку! И дедушка на их вопрос так и сказал:

      – Вот, коза есть.

      – А свинья?

      – А свиньи нет.

      И тут я, как настоящий Павлик Морозов, завопила:

      – Неправда, неправда, козы нету, а свинья есть!

      Не помню, чем сей эпизод кончился. Посмеялись, наверное. И Белку не отобрали, и свинья осталась. Свинью зарезали к зиме – меня куда-то уводили на это время, и, вернувшись, я увидела лежащую в овраге огромную свиную тушу, которую деловито опаливали горелкой СКАЧАТЬ