Социальные истоки диктатуры и демократии. Роль помещика и крестьянина в создании современного мира. Баррингтон Мур-младший

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ В XVIII в. они превращаются в главный бастион реакции и привилегий, «неприступную стену, о которую тщетно бился реформаторский дух столетия» [Cobban, 1950, p. 72]. Другие корпоративные органы власти объединялись с парламентом для борьбы с королем. Согласно классическому исследованию этих проблем, выполненному Мартином Гёрингом, они нанесли последний удар монархии, опрокинув ее [Göhring, 1935, S. 306].

      Один эпизод в этой борьбе – попытка Людовика XV и его канцлера Мопу выступить за отмену продажи должностей и против коррупции в судах – заслуживает здесь пересказа, проливающего свет на нашу проблему. Этот инцидент произошел в 1771 г. незадолго до смерти Людовика XV и немедленно разворошил осиное гнездо оппозиции. Под руководством дворянства оппозиция отстаивала свои принципы в терминах естественных прав человека, свободы личности и политической свободы, даже в терминах общественного договора. Вольтер не поддался обману и поддержал Мопу. В любом случае он презирал парламент за преследования не только Каласа, но и литераторов своего круга (как писал об этом Анри Карре, см.: [Histoire de France, 1911, vol. 8, pt. 2, p. 397–401]).

      Отвергать мысль о том, что революционные лозунги служили делу реакции, не меньшая ошибка, чем верить аргументам, оправдывающим эгоистические интересы. Такой мыслитель, как Монтескьё, защищал продажу должностей как часть своей знаменитой теории разделения властей. Как указывает Гёринг, понятия неприкосновенности собственности и личной свободы получали мощный импульс благодаря конкретной исторической ситуации [Göhring, 1935, S. 309–310]. Это был не первый и не последний случай, когда упрямая аристократия, сражаясь за реакционные привилегии, помогла привести в движение революционные идеи. Тем не менее было бы трудно найти более ясную иллюстрацию взаимопроникновения бюрократических, феодальных и капиталистических черт, характеризовавших французское общество в конце XVIII в., чем появление подобных идей.

      Когда умер Людовик XV, казалось, что реформу Мопу ждет успех [Histoire de France, 1911, vol. 8, pt. 2, p. 402]. Людовик XVI взошел на трон в 1774 г. Один из первых актов его правления отменял усилия Мопу и восстанавливал status quo. Это один из самых поразительных фактов, который заставил множество историков, включая даже социалиста Жореса, полагать, что сильная королевская власть могла предотвратить революцию и провести Францию мирным путем к модернизации [Jaures, 1923, p. 37].[46] Хотя ответить на подобный вопрос невозможно, размышления о нем заставляют поставить другие вопросы. Какие именно альтернативы были в реальности открыты для монархии, скажем, в момент смерти Людовика XIV в 1715 г.? Какие линии политического развития были уже закрыты предшествующим ходом истории?

      Вряд ли французское общество могло породить парламент лендлордов с буржуазными элементами из городов на английский манер. Укрепление французской монархии в значительной степени лишило высшие землевладельческие классы политической ответственности и направило большую часть буржуазной энергии на достижение своих целей. Однако это вовсе не было единственной СКАЧАТЬ