Архив еврейской истории. Том 14. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ по утверждению Иоффе, продолжались 2–3 недели, и Туров выразил согласие отдать векселя за 30 тысяч фунтов, или 600 тысяч марок, после чего дело оставалось за «малым»: собрать нужную сумму. Получив-де 300 тысяч марок от Либориуса, 200 тысяч от Симона и 100 тысяч от Алыпица, Иоффе передал Турову деньги в обмен на векселя. Никакого формального соглашения о сделке не составлялось, так как Иоффе и Альшица связывали многолетние дружеские отношения, а Либориус и Симон удовлетворились расписками. На словах условились, что если компаньонам удастся выручить целиком вексельную сумму, то Либориус получит 50 тысяч, а остальные – по 75 тысяч фунтов; сам Иоффе довольствовался комиссионными в размере 12 тысяч марок, выданными ему Альшицем в день расплаты с Туровым. Но, поскольку учесть векселя не удалось, Иоффе сдал их на инкассо в банк.

      Следователю предстояло выяснить, действительно ли компаньоны передали Иоффе 600 тысяч марок, и понять, зачем понадобилось векселя, выписанные в Москве, учитывать в Берлине. Тут версия мошенников дала первую трещинку: Капланский сознался, что лично не знает и даже никогда не видел Турова. Дальше – больше: Альшиц, допрошенный 17 ноября в Берлине, отрицал свое участие в сделке, хотя 23 ноября вдруг изменил показания, якобы вспомнив, что занял у жены 25 тысяч долларов, которые передал Иоффе. Либориус сначала утверждал, будто снял деньги со своего банковского счета, занял у знакомых и сделал две закладные на свой дом в Берлине, но это не подтвердилось, ибо по одной закладной он получил всего 17 тысяч марок, а другую, на 100 тысяч марок, выдали в обеспечение его долга. Наконец, Симон тоже даст показания, что не давал никаких денег на векселя, хотя Иоффе пытался его подкупить, склоняя к даче ложных показаний.

      4. Разоблачитель

      Допросить самого Литвинова-младшего не удалось, ибо в ночь на 11 ноября он скрылся: уехал из Парижа в Брюссель, где подготовил свои «разоблачения» – записку на полтора десятка страниц, раскрывавшую «тайны» советских финансовых операций за границей[165]. Шантажируя большевиков якобы имеющимися в его распоряжении сенсационными материалами… под флагом защиты брата, против которого, мол, только и строят козни его враги из НКИД и ОГПУ, Савелий предупреждал 1 декабря берлинского полпреда Крестинского и, в копии, Довгалевского, что обнародует такие разоблачения, от которых им не поздоровится. Предъявляя, по сути, ультиматум с указанием даже срока на его исполнение, Савелий заявлял:

      Уважаемый тов. Крестинский,

      Не хочу обращаться к Вашим головотяпам в Торгпредстве, а обращаюсь к Вашему разуму и логике. То, что Торгпредство оклеветало меня в печати, не делает Вам чести и не доказывает Вашего политического такта. Как видите, все было направлено не столько против меня, сколько против Максима Максимовича. Как немецкая, так и белогвардейская пресса здорово использовала пущенную Вами клевету во вред Вам же.

      Но мне нет дел до Ваших обязательств. Вы можете платить или не платить по ним (как Вы и не платите по Вашим червонцам), СКАЧАТЬ