В своем конкретном случае выныривает быстро, организм сознание его толкает обратно, подсоединяет штекерами к нервной системы: руки, ноги, чресла, грудь – все он. Раскланивается приободренный, поднос из уплотненного пластика, легковесный, взяв, выходит из помещения вечно струящейся, с вечно смуглокожей женщиной, воды. Зал прекратил казаться ему вместилищем сторонне-опасного, посветлел: с потолка по ободу. И разницу до-после возникшую не примечает, просто данность, которая радует: с собой не связывает… ни с чем не связывает.
Лица сидящих, кажется каждого, развернуты в его сторону, ближайшие щедро улыбаются, приглашают своими улыбками подойти к ним, присоединиться к их общему собранию, остаться с ними…
Подпевая простую узбекскую мелодию под нос, моет посуду. Настроение женщины начало становиться лучше, когда длинная стрелка часов на стене сбоку начала спускать с максимального верха, помеченного цифрой 12, обещая, что уже скоро догонит короткую свою сестру, застывшую пока на черной черточке черной девятки.
От гармонии слившихся воды, времени, музыки, посуды, человека отвлекает залетевшая, растрепанная сильнее обычного – закрученные по неправильной спирали волоски в стороны торчат клочками, пот, концентрированный, пахнет, дышит ртом – Настя. Рукой, не спрашивая, не слушая, раскидывает в случайном порядке тарелки по всем для этого предоставленным – двум – полкам. Поднос тоже оставляет, берет один из тех, что стоят чистым списком в упор к стене – прокладкой, разделяющей ее, стену, от алюминиевых полок – слева от нее – справа от посудомойщицы.
– Замир, ты новенького не видела? Потеряла его. Найти не могу, – плохой скороговоркой.
– А?, – всегда подъоглушенная водой, – Кого? Официанта? Видела. Только что заходил. В зале наверное.
– Нет его там, – за секундным ступором, снизившим скорость и тембр голосом, – Давай увидишь его, пусть на баре меня подождет. Мне там помощь нужна.
– Хорошо, Насть, – безэмоционально, возвращаясь к своим прямым обязанностям, за которые получает деньги. Каждая к тому СКАЧАТЬ