Человек из СССР. Пьесы 1927–1938. Владимир Набоков

Чтение книги онлайн.

      Таубендорф (подходит к столику на авансцене, у которого сели Марианна и Кузнецов). Что прикажете? Вина, ликёру?

      Кузнецов. Все равно. Ну, скажем, шерри-бренди.

      Марианна. Странно: мне Ольга Павловна никогда ничего не рассказывала про вас.

      Кузнецов. И хорошо делала. Вы завтра вечером свободны?

      Марианна. А вам это очень интересно знать?

      Кузнецов. В таком случае я вас встречу ровно в десять часов, в холле гостиницы «Элизиум». И Люлю притащите. Я буду с Таубендорфом.

      Марианна. Вы с ума сошли.

      Кузнецов. И мы вчетвером поедем в какое-нибудь резвое место.

      Марианна. Нет, вы совершенно невероятный человек. Можно подумать, что вы меня и мою подругу знаете уже сто лет. Мне не нужно было пить этот ликёр. Когда я так устаю, мне не нужно пить ликёр. А я ужасно устала… Эти съемки… Моя роль – самая ответственная во всем фильме. Роль коммунистки. Адски трудная роль. Вы что, – давно в Берлине?

      Кузнецов. Около двух часов.

      Марианна. И вот представьте себе, – я должна была сегодня восемнадцать раз, восемнадцать раз подряд проделать одну и ту же сцену Это была, конечно, не моя вина. Виновата была Пиа Мора. Она, конечно, очень знаменитая, – но, между нами говоря, – если она играет героиню, то только потому, что… ну, одним словом, потому что она в хороших отношениях с Мозером. Я видела, как она злилась, что у меня выходит лучше… Кузнецов (Таубендорфу, через плечо). Коля, мы завтра все вместе едем кутить. Ладно?

      Таубендорф. Как хочешь, Алеша. Я всегда готов.

      Кузнецов. Вот и хорошо. А теперь-

      Марианна. Барон, найдите мою сумку, – я ее где-то у телефона посеяла.

      Таубендорф. Слушаюсь.

      Кузнецов. А теперь я хочу вам сказать: вы мне очень нравитесь, – особенно ваши ноги.

      Таубендорф (возвращается с сумкой). Пожалуйте.

      Марианна. Спасибо, милый барон. Пора идти.

      Здесь слишком романтическая атмосфера. Этот полусвет…

      Кузнецов (встает). Я всегда любил полусвет. Пойдемте. Вы должны мне показать дорогу в пансион Браун.

      Федор Федорович. А ваша шляпа, господин Кузнецов? Кузнецов. Не употребляю. Эге, хозяин задрыхал.

      Не стану будить его. До свидания, Федор Федорович, – так вас, кажется, величать? Коля, с меня сколько?

      Таубендорф. Полторы марки. Чаевые включены. До завтра, Марианночка, до завтра, Алеша. В половине девятого.

      Кузнецов. Аты, солнце, не путай. Я сказал – в восемь.