Гвианские робинзоны. Луи Буссенар

Чтение книги онлайн.

      Но старый негр, невзирая на съедавшую его проказу и слоновую болезнь, обездвижившую его ногу, как ногу каторжника, прикованного к ядру, был полон доброты и сострадания, как все обездоленные.

      Он ковылял взад и вперед, с трудом поворачиваясь на своей изуродованной ноге, воздевал к небу скрюченные пальцы и, не смея прикоснуться к умирающему, испускал крики отчаяния…

      – О, матушка моя… Мне конец! О, бедный кокобе (прокаженный)! Твоя не можно трогать белый муше, а то он умрет… Муше, добрый муше, – обеспокоенно кричал он. – Давай идти под дерево, туда, в тень.

      Робен пришел в себя. Вид этого бедолаги вызвал у него безмерную жалость, лишенную оттенка отвращения.

      – Спасибо, друг мой, – сказал он нетвердым голосом, – спасибо за вашу доброту, мне уже лучше. Я пойду дальше.

      – О, муше! Не можно уходить. Я дам чуток воды, чуток кассавы, чуток рыбы, старый Казимир имей все, там, в доме.

      – Спасибо, мой храбрый друг, я все приму, – прошептал растроганный Робен. – О, бедное обездоленное создание, твоя отзывчивая душа – словно безупречная жемчужина, скрытая под слоем грязной тины…

      Старый негр был вне себя от радости, он старался изо всех сил, не забывая принимать бесконечные меры предосторожности, чтобы избежать соприкосновения гостя со всем, что полагал заразным.

      Вернувшись в хижину, он тут же вышел оттуда, неся на конце расщепленной палки совершенно новую куи – половинку бутылочной тыквы. Он подержал куи в пламени очага, доковылял до ручья, набрал в нее воды и подал Робену, который с жадностью опорожнил эту примитивную чашку.

      Тем временем сквозь открытую дверь и переплетенные стены хижины распространился приятный аромат жареной рыбы. Казимир положил на горячие угли кусок копченой кумару, и нежная рыбья плоть покрывалась хрустящей корочкой, способной свести с ума самого завзятого гурмана.

      Положившись на аксиому, что огонь очищает все, Робен смог насытиться, не опасаясь заразиться проказой. Чернокожий был явно польщен тем, как незнакомец воздает должное его гостеприимству. Общительный, как все его соплеменники, словоохотливый, как все, кто привык жить в одиночестве, он с лихвой вознаграждал себя за годы молчания и разговоров с самим собой.

      Он почти сразу понял, что за человек постучал в его хижину. Но это не имело для него никакого значения. Добрый старик видел, что его гость в беде, и этого ему было достаточно. Несчастный пришел именно к нему, и от этого стал для негра еще дороже.

      И потом, он любил белых людей всем своим сердцем. Белые были так добры к нему. Казимир был стар… правда, он не знал, сколько ему лет. Он родился рабом на плантации «Габриэль», принадлежавшей тогда месье Фавару и находившейся на реке Рура.

      – Да, муше, моя домашний негр, – заявил он не без гордости. – Я умей на кухне, умей ездить на лошадь, умей сажай гвоздику и руку.

      Месье СКАЧАТЬ