Избранное. Тройственный образ совершенства. Михаил Гершензон

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ одни субъективны и ложны, другие объективнее и потому вернее и что его внедрение в природу, то есть его действия, также бывают ложными или правильными сообразно большей или меньшей объективности определяющего их опыта. Так постепенно сложилось представление о двойственности человеческого существа: в каждом чувствовании и желании есть личный, ложный, элемент и элемент безличной мировой правды; следовательно, эмпирическая личность вся в целом, с ее ложными восприятиями и своевольными желаниями – ложь и зло, но в ней же заключено непреходящее зерно, реальное «я» – как бы механизм мировой воли в человеке.

      Еврейское народное мышление с самого начала решало задачу чисто практически. Если субъективные восприятия и желания в силу своей ложности неминуемо отвергаются миром, то есть приводят к неудаче, – значит, личное своеволие невыгодно для человека и прямая корысть диктует покорность объективной воле духа. Малейшим актом своего существования человек воткан в мировое целое; дышит ли он, ест ли или действует – он дышит миром, ест мир, действует на мир и мир на него; он – канал, чрез который циркулирует мир, рычаг, движимый мировой волею; он весь во власти мира. И потому мир все равно в конце концов победит личность, то есть полностью внедрит в человека свою волю; торжество объективного разума над личным сознанием и своеволием неизбежно. Это и будет «царство Божье на земле», предвещаемое пророками. Так семя законодательства, изначально заложенное в миф, века созревало в его теплой оболочке, пока не расцвело идеей. Созерцательный, мифологический период религии медленно сменяется законодательным.

      XIX

      Долг, налагаемый миром на человека, вдвойне труден. Как отличить человеку среди несметных влечений, обуревающих его, должные, мировые, отличных, преступных по закону мира? Уже в простейшем действии сплетены те и другие. Мировая воля инстинктом голода повелевает есть и даже очерчивает круг питания; но внутри узаконенного круга заключены бесчисленные возможности, оставленные на выбор человеку. Здесь-то, в ограниченной свободе личности, кроется опасный соблазн: чрезмерно субъективный выбор легко может оказаться преступным, и тогда уже не избежать наказания. И в каждом желании, в каждом поступке так же нераздельно смешаны необходимость и своеволие, и чем сложнее влечение, тем большую роль в нем присваивает себе личность. Инстинкт Божьей, мировой правды пока еще слабо звучит в душе человека, – как же найти верный путь? А в совокупности быта каждый личный уклон – «сеть и петля»{163} для других, и сцепление индивидуальных беззаконий далеко отклоняет народную жизнь от нормы. Неведом и темен путь Божий! Когда же и узрит его человек по озарению сердца или народ по слову пророка, – кровь стынет в жилах: какой суровый, безрадостный путь! Пусть скупо отмерена человеку свобода, – он дорожит только ею: личным своеволием в пределах закона. Зверь ищет сытости, – в человеке на самой черте животного голода уже брезжит СКАЧАТЬ